Духовная жизнь и чувства христианина. Митрополит Иларион (Алфеев). Духовная жизнь в христианском понимании Духовная жизнь христианина в миру

Беседа с архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным).

Сегодня мы с архимандритом Мелхиседеком продолжаем цикл бесед об истинной духовной жизни христианина. Отец Мелхиседек, советское время, наверное, помнят многие из нас. Тогда одной из самых расхожих фраз была такая: «Он живет богатой духовной внутренней жизнью…и далее - читает книги, посещает филармонию, консерваторию...»

Выставки, музеи...

Библиотеки, спектакли, кино и т. д. Это выражение, я думаю, успешно «перекочевало» из советского прошлого в настоящее время, так как до сих пор говорят, что духовная жизнь человека состоит как раз из этих понятий. Теперь мы понимаем, что это не духовная жизнь, это жизнь души, что, наверное, тоже неотъемлемо от повседневной жизни человека, в том числе и христианина. И все же, с Вашей точки зрения, в чем заключается основная разница между понятиями «духовная жизнь человека» и «жизнь души» (или, может быть, «эстетическая жизнь», когда мы услаждаем свою душу неким эстетизмом, делаем ей приятное)?

Все, что Вы перечислили, во всей полноте нельзя назвать духовной жизнью. Почему? Потому что духовная жизнь - это стремление человека быть похожим на Христа, быть одним духом со Христом. Если все, что Вы назвали, к этому ведет, то это начало духовной жизни, но не она сама. Это может быть началом, поскольку мы знаем, что многие люди пришли к вере именно так: кто-то через музыку, кто-то через серьезные классические романы, кто-то через светлую, осенившую когда-то мысль о благодарности Богу за дар жизни, многие пришли через какие-то жизненные ситуации...

Однажды Блез Паскаль сказал, что Бог разговаривает с нами на трех языках, может, конечно, их больше, но он так сказал...

- Основных языков...

Да. Один из них - это язык любви, который мало кто слышит. А что такое язык любви? А вот ты представь себе, что ты имеешь в своей жизни. Это ум, зрение, слух, вкус, природа, еда, эстетика, красота, космос... А что такое космос? В переводе с греческого языка это слово означает «порядок». То есть все настолько невероятно красиво, гармонично и разумно устроено! Кто-то сказал, что только глаз или крыло бабочки способны посрамить атеиста. То есть красоту ее крыла может оценить только человек. Вот зачем ей, бабочке, такая красота?

- Она сама ее оценить не может.

Как будто все создано только для человека. Крыло бабочки способно посрамить мысль атеиста. Некоторые люди (их меньшинство) так приходят к познанию Бога, к духовной жизни. А духовная жизнь, повторюсь, - это искание в своей повседневности похожести на Христа, и только это составляет ее суть. Не иконы, не одежды, даже не посещение храмов и не участие в таинствах Церкви. Это все только начало, потому что главное - это быть похожим на Христа. А если мы, как говорится, какими пришли в храм, такими же и ушли, да еще подрались там за место или решили напомнить Богу, что Он должен сделать для нас, а не услышать, что мы должны сделать по отношению к Богу, к своей душе и своему бессмертию, то это не духовная жизнь. Нужно помнить, что мы ищем. Христа или Его помощи? Разве не об этом мы сегодня читали в Евангелии? «Вы пошли за Мной потому, что ели хлеб и насытились», - говорит Христос. А апостол Петр сказал: «К кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни». Он услышал слова Христа: «Не хлебом единым жив будет человек, но всяким глаголом, исходящим из уст Божиих». Многие ищут в Церкви, в духовном облегчения своей жизни и саму Церковь воспринимают как «Бюро добрых услуг»: молебен, сорокоуст, отпевание, исповедь. Чтобы стало легче.

- Но ведь это, с одной стороны, правильно!

Слушайте внимательно! В Церковь мы приходим не для того, чтобы нам стало легче, а для того, чтобы мы стали лучше! Если человек приходит в храм и воспринимает духовную жизнь так, чтобы ему стало легче, то у него не духовная жизнь, а душевная. Духовная жизнь - это стремление быть лучше. И если ты воспринимаешь храм, богослужение, исповедь, Причастие так, чтобы ты, лично ты, изменился, то вот тогда Христос по-настоящему будет для тебя Спасителем. Потому что Он только тогда сможет тебя изменить, если у тебя будет желание измениться, будут твои конкретные шаги, пусть хотя бы и маленькие, но шаги. Кто-то сказал однажды: «Сделай один шаг навстречу к Богу, и Он сделает девять навстречу тебе». Первый шаг от тебя, остальные - навстречу! У нас даже в храме и то церковную жизнь сложно назвать духовной в полном смысле этого слова!

- Почему?

А потому, что важно только улучшение бытовых условий: муж, жена, дети, работа, зарплата, пенсия, экзамены, здоровье и прочее, прочее. Это можно перечислять долго - у кого какие пожелания, и редко когда бывает у человека такое: «Господи, сделай меня милосерднее, целомудреннее, любвеобильнее, доброжелательнее, самоотверженнее, терпимее...» Вот когда человек хочет быть похожим на Христа, то здесь начинается уже духовная жизнь.

Выставки, книги, кино, библиотеки, консерватории могут быть лишь только началом для кого-то, а потом человек перешагивает через эту ступеньку и идет дальше. Он здесь не останавливается, потому что это было трамплином для него, своеобразной поддержкой. Если это располагало тебя к тому, что не тебе было лучше, а ты был лучше и с тобой было лучше, то это духовная жизнь, и в этом цель настоящей христианской жизни. А Христос так и сказал: «Имеющий заповеди Мои и соблюдающий их есть любящий Меня. Он будет возлюблен Отцом Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам». «Научитесь от Меня,- говорит Господь, - яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим». Все ищут покоя, мирности, счастья, хорошего настроения, комфортности, но ищут ее вовне: «Вот если бы у меня было чуть побольше здоровья...»; «Вот если бы я была чуть симпатичнее...»; «У меня было бы чуть больше денег...»; «Была бы у меня получше работа, чтобы получать больше денег и при этом ничего не делать...» То есть люди ищут подобное и убеждены, что если бы у них это было, то тогда и жизнь была бы нормальной. А нормальная жизнь будет не тогда, когда у тебя это все есть, а когда жизнь есть в тебе, когда ты имеешь такую свободу, что у тебя есть человечность независимо ни от чего. Важно то, что есть в тебе. Кто-то сказал: «Говоря о счастье, люди подразумевают красоту. Большим счастьем считают красоту и здоровье. Еще большим счастьем красоту, здоровье и деньги, а еще более великим счастьем считают красоту, здоровье, деньги и власть...

Это можно продолжать, продолжать и продолжать бесконечно - у кого какая, как говорится, фантазия. А настоящий ответ на вопрос, что такое счастье, состоит в том, чтобы быть духовно свободным от всего этого: от здоровья, красоты, власти, денег... Когда ты от этого свободен, когда не это цель твоей жизни и твоего существования, а главное - внутренний духовный мир: я с Богом или нет, живу по правде или нет, по добру или злу, по Евангелию или против, с эгоизмом или самоотверженностью... И этот выбор стоит каждый день, каждый час. Если эта работа идет, то тогда мы даже злую мысль умеем и должны гнать, а добрый помысл удерживать. Не должно быть никаких гнилых слов, как говорил апостол Павел: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, чтобы оно доставляло благодать слушающим». Мы надеемся, что на телеканале «Союз» это как раз и передается.

- Потрясающе!

- «Чтобы оно доставляло благодать слушающим»! И будем любить не словом, но делом и истиной...

Хочу продолжить Вашу мысль о красоте словами: «Что есть красота и почему ее обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» Какое приближение к христианскому пониманию красоты, да?

Кстати, если мы уже начали говорить о красоте в области духовной жизни, то можно вспомнить выражение Ф. М. Достоевского: «Красота спасет мир».

- Какая красота?

На самом деле люди процентах в девяносто понимают так, что если есть красота, то это эстетика: красивая женщина, красивая картина, красивая музыка, красивый антураж... А слово «Красота» у Ф. М. Достоевского написано с большой буквы. Под Красотой писатель подразумевал Христа, он не об эстетике говорил, хотя это тоже красота, а не безобразие. Но она сама должна привести к светлым мыслям. И когда сейчас безобразие называют произведением искусства, то это может привести к погибели. Последняя выставка в Манеже, к примеру, это показала: люди кощунство и богохульство назвали «искусством».

Причем посмотрите, какое негодование, какие отрицательные эмоции вызвали действия православной молодежи (хотя я не одобряю, конечно, того, что там произошло) со стороны защитников этой якобы «красоты» искусства.

Да, а поддерживали те, кто даже не видел того, что там было.

Мы, естественно, не пойдем на эту выставку, но мне рассказывали о том, что там было, я доверяю этим людям; я просто в недоумении.

Не будем об этом говорить… Пусть душевная красота тоже спасает мир, пусть она будет началом для многих людей, чтобы они стали искать правду, истину, Христа и Его слова, а не то, что Он должен нам сделать, потому что, еще раз говорю, христианская Церковь - не «Бюро добрых услуг», она существует не для того, чтобы нам было лучше, а для того, чтобы мы стали лучше. И когда человек перестанет это путать, а будет искать Царствие Небесное внутри себя, то все остальное ему приложится. Христос как раз на этом делает акцент: не ищите приложения, а ищите духовную жизнь. А что такое духовная жизнь, похожесть на Христа? Это жизнь по слову Божию. Вот это настоящая духовная жизнь. И она может начаться с какого-нибудь романа, где герой представлен принципиальным, искренним, правдивым, жертвенным человеком, если ребенок, юноша, девушка или даже взрослый человек, может быть, хоть чуть-чуть задумается о таком подражании. Это может стать началом духовной жизни.

Но возможно ли эту мирность, духовную жизнь сохранять в наше очень бурное и немирное время, когда человек, к примеру, заходит в автобус, а ему наступают на ногу, он входит в метро, где его все толкают, и он начинает внутренне сопротивляться, раздражаться?

Христианская жизнь очень сложна. И Христос от проблем не разрешает, а, наоборот, добавляет еще больше, потому что подниматься вверх всегда тяжело, а вот катиться с горки намного легче. Христианская жизнь привносит проблемы. По-моему, Иннокентий Херсонский сказал: «Христианская жизнь тяжелая, а нехристианская еще тяжелее». Наступили тебе на ногу, но ты же прекрасно понимаешь, что, слава Богу, не на голову! Это просто случайность. Человек своим правильным духовным устроением может остановить этот душевный телесный гнев и негодование, так как он живет умом, а не эмоциями, не сердцем, потому что сердце в таком случае будет говорить: «Тот, кто мне на ногу наступил, - зараза!» А духовный человек скажет себе: «Это случайность. Надо перетерпеть, не нужно из этого делать трагедию». Дети в детском саду (не знаю, кто их этому учит) порою говорят друг другу: «Я тебе наступил на ногу, и ты мне наступи, чтобы мы не поссорились»; или: «Я тебя ударил нечаянно, и ты меня ударь». И им от этого становится легче. Другой его в ответ ударил, и они снова друзья. Можно, конечно, и так поступать, но тогда это будет душевный подход, а духовный - это когда человек говорит себе, что ничего страшного здесь не произошло. Поэтому когда дух царит над человеком, над его плотью, тогда он велик, а если тело диктует духу, тогда плоть царит, тогда растлились наши дни - и человек тоскует. В целом мысль такова: не плоть, а дух растлился в наши дни. Вот с этого все и начинается. Человек, живущий без Бога, без этого ориентира, идеала, гибнет. Кстати, Ф. М. Достоевский говорил, что мы «потеряв или упразднив идеал Божий, возлюбив идеал человеческий, в конце концов поклонимся образу и идеалу звериному, отвергнув образ и идеал Божий». Вот так потихонечку мы и идем.

- Он знал, о чем говорил.

Его так и называют пророком.

- Он, по сути, пережил казнь. От революционера, от смертной казни - до помилования, каторги, ссылки, болезни...

- «Меня называли несчастным человеком, - говорил писатель, - потому что я прошел через каторгу. А я только на каторге себя и Бога узнал».

- Удивительно!

Вдумайтесь: «Я только на каторге себя и Бога узнал!» Вот это отношение! Мы говорим об испытаниях, страданиях, скорби, потрясениях, а во всем этом есть смысл, есть Божественная цель. Только одних истории учат, а других ничему не научают. Господь ставит человека перед выбором: добро или зло, налево или направо, жизнь с Ним или без Него, а человек постоянно выбирает между этими двумя дверями. Никто не заставит человека насильно войти в дверь вечности, любви и доброты - он должен выбрать сам, но до последнего мгновения Бог борется за человека.

Вспомните, мы с Вами недавно говорили о том, что многие поэты, писатели, пережившие ссылку, лагеря в советское время, создавали там настоящие шедевры. Они писали там такие стихи! Трудно поверить, что это было написано в заключении, в ГУЛАГе, в унижении, грязи, болезни, голоде, в неимоверных страданиях. Откуда появились невероятно светлые стихи, наполненные любовью ко Христу, несмотря ни на что? Это удивительно!

Да. Я вот даже вспоминаю одного современного писателя, человека, который к вере пришел на зоне, в заключении. Оптина пустынь окормляет храм на зоне в городе Сухиничи. Иеросхимонах отец Серафим каждый месяц там служил литургию. И вот один человек отсидел восемь лет, пять лет жил в общине, ходил в храм, регулярно у этого батюшки исповедовался и причащался. И у него появились такие строчки:

Со Христом и в тюрьме на свободе,
Без Христа мне свобода - тюрьма!

- Удивительно! Он знал, о чем писал.

Он говорил отцу Серафиму, что если бы его спросили: «Ты попадешь в тюрьму, но там придешь к вере, избрал бы ты другой путь?», то он ответил бы, что согласен был бы еще пять лет отсидеть, лишь бы узнать то, что он знает сейчас. Он впервые там взял в руки Евангелие, книги святых отцов, впервые исповедовался, причастился, впервые узнал, что такое молитва, впервые понял, какова духовная жизнь, насколько важно не то, что вокруг тебя, а в тебе. И человек, казалось бы, зоны, источник и конгломерат зла, пытается там жить по-человечески, по евангельским заповедям. Вот это и есть духовная жизнь! Там литургия и общая молитва в храме один раз в месяц, а остальное время это только твоя личная молитва. А у нас здесь человек бывает каждый день в храме, и непонятно, какая у него духовная жизнь. А что значит духовная жизнь на зоне? Там ведь нет ни выставок, ни филармоний, ни консерваторий...

- Библиотека только.

Да, другого нет, а вот духовная жизнь есть. А в чем она заключается? В жизни по заповедям - когда я хочу стать похожим на христианина, а христианин желает быть похожим на Христа. Конечно, не сразу на Христа, но хотя бы просто на христианина. Вот это и есть духовная жизнь.

- Но означает ли это, что мы сейчас должны бросить и книги, и театр, и какие-то развлечения?

Нет, конечно, потому что это доля красоты, истины, примера светлых мыслей, которые могут помочь стать нам лучше. Они как алмазы в руде разбросаны, и их нужно правильно взять. Конечно, есть вещи, которых лучше и не касаться, но есть и то, где ты словно шахтер среди руды можешь найти что-то прекрасное: четверостишие, мысль, пример из истории в назидание. Надо просто быть мудрой пчелой.

То есть человек духовно может сортировать, что ему надо, точнее говоря - даже должен это делать: что читать, что смотреть.

Все, что тебя назидает, все, что тебе помогает исполнить заповеди Божьи - быть человечнее и добрее, все приводит к духовной жизни или к ее началу, поэтому «просите, и дастся вам, ищите - и обрящете, толцыте - и отверзется». Ищите доброе, но только там, где это возможно. Поэтому мы еще раз сделаем на этом акцент, подведем итог: духовная жизнь - это та жизнь и те примеры, образы, мысли, которые помогают нам стать человечными. А человечность из нас будет делать настоящих христиан, настоящих людей, которые подражают Христу. Вот к этому будем стремиться, искать не того, чтобы нам было лучше, а чтобы мы и люди, которые вокруг нас, были лучше. Не их перевоспитывать, а себя. Пусть они воспитываются не словами, а примером, потому что слова назидают, но только дела влекут. Мы тогда будем духовными людьми, когда будем подражать Христу.

Спасибо, отец Мелхиседек! Думаю, что этот цикл бесед понравится нашим телезрителям, и я надеюсь, что мы его вскоре продолжим.

Всего доброго, но мы не елочная игрушка, чтобы всем нравиться. Мы нужны для того, чтобы мы все вместе становились лучше.

Я благодарю всех тех, кто смотрел сегодняшнюю передачу «Таинства Церкви», а также всех тех, кто оказывает постоянную финансовую помощь нашему телеканалу, который действительно является тем самым общественным народным телевидением...

Духовным!

Да, батюшка! О создании которого все говорят. Мало кто, наверное, смотрит общественное телевидение ОТР, а у телеканала «Союз» просто огромная аудитория, поэтому это действительно наше народное телевидение, которое существует на наши собственные пожертвования. Еще раз всех благодарю за поддержку и желаю всем всего доброго!

Ведущая Любовь Акелина
Расшифровка: Евгения Осипцова

Библию мы называем Священным Писанием, Словом Божиим или Божественным Откровением. Она является «Книгою книг», ибо она действительно – Слово Божие, и никакая другая не может в этом отношении сравниться с ней. Во многом превосходит Библия все прочие книги. Она стала первой «настоящей» книгой по форме. Но, кроме того, она же стала первой переведенной, первой печатной и, наконец, первой имеющей всемирное значение книгой. В чем же ее отличие от всех других?

Прежде всего, Священное Писание было и остается великим источником христианства, и догматически, и духовно. Богословы всех времен черпали из него тот богодухновенный материал, который мы сегодня используем в своей повседневной христианской жизни. Они считали, что в нем, и только в нем, можно найти все, друг от друга неотделимые, элементы истины и жизни. Однако правильнее будет сказать, что источник христианства Православная Церковь видит не только в записанном Слове Божием, но и в устно передаваемом. Притом, такая формулировка не составляет новшества: древнее христианство всегда сближало оба эти понятия. Предание и Писание не являются друг от друга независимыми источниками, которые дополняли бы друг друга извне. У древних христиан Библия была настолько неотделима от Предания, что она составляла его часть, – его основной элемент, его ядро. И действительно, Библия стала бы непонятной, если бы ее вырвали из живой совокупности многочисленных данных Предания, хранящихся и передающихся всегда бодрствующим, всегда активным сознанием Церкви. Таинства, богослужение, религиозно-нравственные устои Церкви, ее богословие, взгляд на прошлое, настоящее и будущее – все это насквозь пронизано духом Предания и Священным Писанием.

Таким образом, в православном понимании Библия и Предание – это не Библия плюс некий посторонний элемент, без которого она осталась бы неполной. Речь идет о том, что Библию нужно ставить – или, вернее, поддерживать – в ее присущей атмосфере, в ее жизненной среде, в ее первоначальном освещении. Это Библия вся целиком, не в букве своей только, но и в Духе, беспрестанно оживляющем ее чтение. И только тогда Слово, некогда внушенное людям, жившим во плоти, останется Духом и Жизнью в Церкви, которая представляет собою живое тело Слова Божия явившегося во плоти. «Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины... И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать» (Ин. 1,14-16).

При таком взгляде, Библию уже никак нельзя назвать просто книгою. Она – Священное Писание. Но на нее нельзя смотреть просто как на текст, «продиктованный» Богом, где каждая фраза буквально дана свыше. В ней отражены характеры и дарования писавших ее людей. Здесь же печать той среды, в которой они жили. Но все ее авторы пережили высший опыт Богоприсутствия и в своих притчах, пророчествах и псалмах стремились выразить тайну этого опыта доступными им средствами. Поэтому земной аспект Библии не только не исключает богодухновенности, но, напротив, Священное Писание благодаря ему становится еще дороже нам как точка пересечения человеческого и божественного. Кроме того, он препятствует культу буквы, к которому склонен протестантизм. В богочеловеческой природе Писания, по словам святителя Иоанна Златоуста, «ясно обнаруживается сила духа, убеждающего людей, чтобы они держались необходимого и главного и нисколько не смущались ничтожными несогласиями» .Вот почему основа христианства заключается не столько в учении, сколько в самом Боге. Церковь исповедует не отвлеченную доктрину, но веру в Бога Живого, воплотившегося в живой личности Богочеловека. Об этом и только об этом свидетельствует Слово Божие.

«Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют обо Мне» (Иоан. 5:39). Этот призыв Господа относится не только к иудеям, жившим около двух тысяч лет назад, но и ко всем людям, читающим Священное Писание. В гораздо большей степени эти слова относятся к христианам. «Ясно и очевидно, что прилежное искание таинства Христова доставляет жизнь вечную и служит для нас путем ко всякому благодушию, то, снова приложив труд, полезный, прежде всего нам самим, постараемся собрать те места, в которых ясно указывается нам таинство Христа», – говорит святитель Кирилл Александрийский.

Поэтому, занимаясь изучением Священного Писания, мы не должны упускать из виду главную цель – не столько интеллектуальное познание его, а практическое. «Сие же написано, дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин. 20,31) – таков смысл Божественного Откровения. Познавать жизнь можно только жизнью. Иначе говоря, практическое познание Писания строит наши отношения с Богом. Из Писания мы научаемся христианской жизни, в нем мы обретаем фундамент глубокой веры, ибо «вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим. 10,17). В словах отцов-аскетов характерный образ наставления был таков. Новоначальный монах шел к старцу и спрашивал: «Скажи мне слово, чтобы я мог жить». Старец в ответ говорил очень немного, но благодаря силе личного опыта и благодати, содержащихся в ответе, немногих слов было достаточно, чтобы новоначальный жил ими и преодолевал все случавшиеся трудности . Это самая лучшая иллюстрация того, как Библия должна быть понимаема и проповедуема. Здесь уместны слова нашего Господа Иисуса Христа: «Если это знаете, блаженны вы, когда исполняете» (Ин. 13,17). Поэтому занимаясь исследованием нашей темы мы не должны упускать из виду то главное, о чем было сказано выше.

Влияние Священного Писания на духовную жизнь. Из гомилетических трудов митрополита Антония Сурожского

Мы рассмотрим тему влияния Священного Писания на духовную жизнь христианина на основании проповеднических трудов ныне почившего владыки Антония (Блума), митрополита Сурожского.Вся жизнь этого архипастыря и подвижника, была поглощена горением в Слове Божием, - в чтении его, в размышлении над ним и объяснении его верующим. Поэтому его мысли будут здесь более чем актуальны.

В далеком прошлом при первом своем ознакомлении с Евангелием, при первой встрече с Христовым учением, еще тогда Андрея Блума поразило несколько важных аспектов «благой вести», которые впоследствии стали определяющими элементами в богословском творчестве и важными составляющими экзегетических гомилий будущего архипастыря Церкви. Во-первых, это любовь Божья ко всем людям и верность Его им до конца: «…это слова о том, что Бог сияет Своим солнцем на добрых и на злых, на благодарных и неблагодарных, на любящих и ненавидящих, что для Него все люди – Свои (Мф. 5:44 – 46). Мы Ему можем быть чужими, но Он нам – свой; мы можем от Него отвернуться и оказаться предателями в самом последнем смысле слова, а Он останется верным до конца… это одно из самых основных открытий, которые можно сделать в Евангелии: обнаружить, что мы все для Бога – дети, свои; чужих нет». Эта евангельская истина крайне изумила Андрея Блума, ведь его прошлая жизнь учила его жестким правилам выживания в человеческом обществе наподобие закона джунглей, где нет друзей и любимых, за исключением родственников, а есть враги и противники, и «надо было окаменеть, стать твердым, непроницаемым». «Я подумал: если Бог любит и добрых, и злых, а я хочу быть с Богом, то должен тоже начать любить не только добрых, которые меня любят и ко мне хороши, но и злых, которых я так боюсь и до сих пор ненавидел. Я задумался над этим и решил: хорошо; что бы люди мне ни делали, я их буду любить ради того, чтобы остаться с Христом; пусть они меня хоть кипятком ошпаривают, я все равно не откажусь от этой любви».

Во-вторых, отеческое отношение Бога к человеку, глубочайшее уважение человеческого достоинства Богом, иллюстрацией к которым стала притча о блудном сыне (Лк. 15:11 – 32): «…и тут меня поразило, как Бог относится к нашему достоинству; поразило, что, действительно, по отношению к каждому из нас Он Себя ведет так же: что бы ни случилось в жизни, как бы мы ни поступали, когда мы к Нему подходим и говорим: перестроимся; сыном я уже больше не могу быть, а войдем в какой-то договор; я буду Тебе слугой, я буду Тебе рабом, я буду Тебе наемником, – Бог говорит: Нет, не можешь: ты Мой сын». Для митрополита Антония важна мысль, выраженная в видимых действиях отца на вероятную, подразумевающуюся во взывании «Я согрешил против неба и перед тобой, я недостоин называться твоим сыном…», просьбу блудного сына о принятии его на хозяйство отеческое в статусе наемника или раба: «…отец не дает ему этого сказать, потому что недостойным сыном он может быть, но не может быть ничем меньшим, чем сыном. А дальше отец не спрашивает ни о чем; ему достаточно того, что сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли тот, жалеет ли, стыдится ли своего прошлого, не спрашивает его, готов ли он измениться; ему достаточно, что сын вернулся, для того, чтобы верить в него до конца». Такие близкие сердцу любого христианина-семьянина образы любящего, всепрощающего отца и недостойного грешного сына глубоко укореняться в сознании Блума и будут часто использоваться впоследствии в проповеднических целях митрополитом в его архипастырской практике. Схожие мотивы Божьей любви и всепрощения он находит в истории с троекратным прощением апостола Петра Иисусом Христом при встрече у Тивериадского озера (Ин. 21:15 – 17) и в случае с женщиной, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8:3 – 11).

В-третьих, Божья любовь не перед чем ни останавливается, для нее нет никаких препятствий, она «может снизойти к нам, стать человеком, разделить с нами всю нашу судьбу, включая ужас Богооставленности, потери Бога, умереть от этого – только не отвернуться от нас и не разлучиться». И, несомненно, первый личный опыт встречи с Живым Христом был опытом встречи именно с Воскресшим Христом, той фундаментальной истины, той истины, которая подтверждает, санкционирует предыдущие.

Будучи уже зрелым богословом и экзегетом, митрополит Антоний дает нам советы, помогающие правильно воспринимать слова Священного писания. «Мой совет таков: читай Евангелие, отмечай себе те места, от которых твое сердце согревается, ум яснеет, воля вдруг оживает, сила какая-то вливается в тебя, те места, о которых ты мог бы сказать: как это прекрасно, как это истинно! И знай, что эти места говорят тебе, что ты уже чем-то, хоть небольшим, хоть малым, похож на того человека, которым ты должен стать, потому что ты уже видишь красоту настоящего человека во Христе» ; «Итак, будем читать Евангелие, выбирая все те отрывки, которые доходят до нас, – не те отрывки, которые проходят мимо; отрывки, которые бьют нас в сердце, или, словами Эммаусских путников, заставляют гореть наши сердца, когда Он говорит нам». Самое главное в интерпретации священных текстов – это уяснение подлинного значения. Но это всегда не простая задача, так как есть легкие места, а есть места, где «употребляются формулировки, обращенные одновременно к самому простому человеческому опыту и вместе с этим к углубленному многообразному религиозному опыту». А есть такие вещи, которые невозможно растолковать верно без должной опоры на учение Церкви. Несмотря на социально-культурные изменения, сама Церковь в собственном внутреннем опыте остается неизменной с самого начала своего основания, поэтому она всегда может предложить правильное решение и подлинный ответ. «Так, после предварительного восприятия на нашем собственном, современном языке мы должны обратиться к тому, что понимает под этим словом Церковь; только тогда мы можем быть уверены в смысле данного текста и имеем право начать думать и делать выводы».

О толковании Священного Писания

Митрополит Антоний в церковных кругах был известен по своей наиболее характерной роли – интерпретатора православной веры. Особое внимание уделяется толкованию Священного Писания. В Православии Писание не воспринимается как нечто первичное по отношению к церковному Преданию: Писание выросло из Предания и составляет его неотъемлемую часть. При этом под Преданием понимается все многообразие церковного опыта от времен ветхозаветного Откровения до наших дней. Отсюда и основной герменевтический императив: Писание должно интерпретироваться не спонтанно и произвольно, а изнутри Предания.

В целом митрополит Антоний следует богословской традиции русской теологической школы. Для святителя Филарета Дроздова, например, Писание и Предание были неразделимы. Библия, по его словам, есть лишь «продолжение и неизменно упроченный вид предания». Настаивая на примате Писания, он хотел сказать, что оно содержит Предание в наиболее четкой и не поврежденной форме. Устное Предание, по его мнению, должно всегда проверяться через письменное (Библию), и кто об этом забывает, тот подвергается опасности «разорить заповедь Божию», подменить ее преданиями человеческими.

Школьное богословие отвечало на вопрос об отношениях Предания и Писания довольно просто: то Предание следует принимать, которое не противоречит Писанию, а Писание необходимо понимать в соответствии с Преданием. Наряду с этим утверждением поверхностного подхода школьного богословия к проблеме соотношения Священного Писания и Священного Предания интересно привести размышление архипастыря о том, что, по сути, единым источником церковного вероучения являетсяСвятой Дух. Владыка знаком с точкой зрения А. С. Хомякова, выводы которого опираются на «Послание Патриархов Восточно-Кафолической Церкви». По мысли владыки Антония получается, что допускать возможность противоречия между Церковью и Священным Писанием, значит говорить о самопротиворечии Святого Духа, что приводит к хуле на Святого Духа.

Концентрируясь на Священном Писании, в своих пастырских гомилиях митрополит Антоний (Блум) часто предлагал современные и подчас неожиданные толкования отдельных библейских текстов, но все его комментарии глубоко укоренены в православном Предании и носят ярко выраженный церковный характер. В толковании на новозаветные события митрополит Антоний излагает свои мысли возвышенно, раскрывает глубину содержимого, исходя из понимания духовного смысла. Писание осмысливается им изнутри духовного и литургического Предания Церкви. Его излюбленной формой комментария к Библии является проповедь, представляющая собой не научное исследование и не свободное рассуждение на ту или иную тему, а составную часть Божественной литургии, интегрированную в богослужебный строй жизни церковной общины. В этом, опять же, нельзя не увидеть связь между Владыкой Антонием и Отцами древней Церкви, для которых Священное Писание было не столько предметом кабинетного изучения, сколько объектом молитвенного размышления: отрывки из Писания прочитывались в храме и здесь же толковались пастырями Церкви. Именно так появились на свет экзегетические беседы святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского и многих других Отцов Церкви.

Святейший Кирилл (Гундяев) когда-то определил критерий для оценки любых проявлений церковной жизни и богословских положений: «Поскольку основной задачей Церкви является спасение людей,–говорит владыка,–то и основным критерием оценки церковной жизни, а, следовательно, и богословия, может быть только сотериологический критерий: насколько эта жизнь и богословие служат спасению людей...». Митрополит Антоний применял в своих проповедях и обращениях к Священному Писанию Ветхого и Нового Завета этот критерий, исходя из своей собственной сотериологической концепции.

Православность библейской экзегезы следует понимать как ее принципиальную укорененность в проповеди. Проповедь обращена и к религиозному чувству, опыту и разуму человека, – только всей полнотой своей личности мы и можем воспринять всю полноту Писания. В этом отношении практически каждая изданная книга митрополита Антония органично сочетает размышление над словом Писания и тексты, где так явственно видно конкретное воплощение в жизни того, чему учит нас слово Божие. Скорее всего, этому способствовало глубокое знание архипастырем Писания и его классического святоотеческого толкования, полученное им самостоятельно через начетничество. Свое понимание значения и роли священного текста в деле спасения он излагает довольно четко и убедительно. Эта оценка Писания понятна лишь для того, кто живет сознательно чисто-религиозным идеалом. Религиозный идеал Церкви, идеал обожения, которым полно наше богослужение, в современном сознании является уделом весьма немногих.

Истолкование Священного Писания тем сложно, что имеет предметом своего исследования не простой текст, не обыкновенный памятник художественной литературы, но текст боговдохновенный. Сборник текстов, называемый Библией уникален, единственен и неповторим тем, что написан не обыкновенным образом, как пишутся все книги, но особо: агиографом, соавтором которого является Сам Бог. Священнописатель есть инструмент Святого Духа, но инструмент живой, обладающий своим разумом, оригинальным мировоззрением, личным характером ; все это находит выражение в созданной им книге. Написание книги есть таинственное взаимодействие, соработничество двух умов, двух воль, двух личностей, Божественной и человеческой. Поэтому и чтение, и восприятие Библии требуют особого подхода.

Принципы толкования Священного Писания

Несмотря на различие школ, методов, интерпретаций текста и частных мнений святых отцов, можно выделить несколько основных принципов, свойственных Святоотеческой экзегезы.

Вера в боговдохновенность Библии является общим и незыблемым убеждением всех святых отцов. Уже первый по времени из Мужей Апостольских, святитель Климент Римский, называет Писание «истинными глаголами Духа Святого» (1-е Послание к Коринфянам, 45). Все размышления отцов Церкви над Священным Писанием Ветхого и Нового Завета обусловлены глубокой верой в боговдохновенность этих священных текстов. Этот тезис даже не требует какой-то подтверждающей цитации из проповедей владыки Антония, по причине своей явной очевидности.

Богочеловеческий характер Священного Писания. Это понятие утвердилось в святоотеческой библеистике не сразу. Ранние церковные писатели еще склонялись к вербализму. Но уже в 3 веке святитель Дионисий Великий, сравнивая Евангелие от Иоанна и Откровение, недвусмысленно указал на роль священных писателей как авторов, со свойственными им особенностями языка и способами выражения. С 4 века святые отцы более не сомневались в том, что Библия есть одновременно и Слово Божье, и слово человеческое. В частности, блаженный Иероним признавал зависимость литературной формы библейских книг от индивидуальных особенностей их авторов. Митрополит Антоний, например, подтверждает двусторонность Священного Писания: «Библия родилась в человеческой общине; Евангелие родилось в Церкви; и израильская община, и Церковь Божия существовали раньше, чем возникло Священное Писание. Именно изнутри этой общины родилось познание Бога, любовь к Богу, видение Его невыразимой красоты, а также состояния и судьбы, становления и призвания человека. Народ Божий – это такая община, которая свидетельствует о чем-то, что ей достоверно известно, что является ее жизнью, предметом ее любви, ее радостью. Библейский народ – это не народ, который читает Библию, верно хранит ее и возвещает ее; подлинный народ Божий, подлинный народ библейский, подлинный народ евангельский должен быть такой общиной, которая могла бы сама написать Священное Писание, проповедовать его из собственного опыта, дать ему начало, родить его. Если мы не такая община – мы не принадлежим поистине ни Евангелию, ни народу Божию».

Библия как часть Священного Предания Церкви. Для Святоотеческой экзегезы Евангелие является церковной книгой по преимуществу,которой предшествует живое апостольское слово, восходящее к Самому Господу Иисусу. От Иисуса Христа и апостолов Церковь принимает и авторитет Ветхого Завета. Для того чтобы отделить подлинное Предание от «преданий человеческих», необходимо, по учению св. отцов, ориентироваться на Библию. Святитель Кирилл Иерусалимский в связи с этим писал: «Не верь даже мне, когда говорю тебе просто, если не будешь иметь доказательств моих слов из Писания» (Огласительное поучение, IV, 17), а свт. Иоанн Златоуст в 4-й Беседе о Лазаре восклицает: «Хотя бы мертвый воскрес, хотя бы ангел сошел с неба – более всего должно верить Писанию». Об общинном, церковном характере Писания, о тесной связи его с церковным Преданием митрополит Антоний говорит в различных местах: «у нас есть книга, родившаяся из самых глубин человеческого опыта Бога, книга, где Бог действительно говорит через общину, которая была способна свидетельствовать об истинности слова. Мы должны снова стать такой общиной, мы должны научиться жить согласно слову Самого Бога, откровению Его воли; мы должны научиться быть таким народом, жизнь которого согласна со словом Евангелия».

Единство Библии. Святоотеческая экзегеза отвечает исповеданием веры в единство Духа Божьего, вдохновившего авторов обоих Заветов. Различие Заветов, согласно святым отцам, обусловлено поступательным характером истории спасения, в ходе которой христианская Церковь становится новым Народом Божьим. Ветхий Завет был преддверием, прообразом, подготовительной ступенью к Откровению Богочеловечества. По словам блаженного Августина, оба Завета связаны генетически и типологически. «Новый Завет сокрыт в Ветхом, Ветхий – раскрывается в Новом» (Беседа на 1 Кор. 6). Истина единства библии подтверждается митрополитом Антонием через проявление одинакового интереса как к книгам Ветхого Завета, так и к книгам Нового.

Нераздельность познания Библии и духовной жизни. Все святые отцы учат, что чтение и изъяснение Слова Божьего требует молитвенного подвига и очищения сердца. Значительная часть патристических толкований есть запись бесед и проповедей, имевших целью пробудить и укрепить в людях веру и желание жить по вере (нередко эти беседы предназначались для готовящихся к крещению). Святоотеческая экзегеза никогда не ограничивалась историческими или литературными аспектами Писания: она была продолжением апостольского благовестия, хотя и не пренебрегала научной стороной экзегетики. Митрополит Антоний рассматривает чтение Библии и познание библейских истин к важнейшую предпосылку духовного развития: «Меня часто спрашивают: как нам читать Евангелие, чтобы оно достигало не только до ума, но и до сердца, и так, чтобы оно не стояло всегда перед нашим умственным взором как осуждение, когда каждое действие Христово, каждое слово Христово, каждая Его заповедь осуждают нас в том, что мы не такие люди, которые поступают, как Он, думают и чувствуют, как Он, или выполняют то, что Он заповедал нам? Из страха, из обескураженности мы ничего не достигнем; мы должны читать Евангелие так, как если бы Господь Иисус Христос пришел к нам как самый близкий друг, то есть как кто-то, кто заботится о нас больше всех других, кто не только вообще желает нам добра, но готов сделать все, именно все для нас, что возможно не только по-человечески, но и по-Божьи. По человечеству мы знаем, что Христос отдал за нас Свою жизнь и Свою смерть; как Бог – Он открывает нам врата вечности: Я есмь дверь; кто войдет Мною, войдет в жизнь вечную».

Научиться жизни согласно Евангелию

«Евангелие» в русском значении этого слова стало рассматриваться как книга, содержащая историю жизни Иисуса Христа, то есть собственно Его биографию. На греческом же языке первоначально термин «evangelion» означал весть, совершенно заново провозглашаемую, новизна которой очевидна. Растолковывая греческое слово «евангелие» как «благую весть», митрополит Антоний говорит, что с этой вестью наступает новая жизнь на земле, о которой многократно свидетельствовали ветхозаветные пророки Малахия, Исайя, Иеремия и другие. И под этой новизной понималось полной обновление падшего человека и, соответственно, всей твари, пострадавшей через падение Адама.

Вся Библия, то есть все книги Священного Писания Нового и Ветхого Заветов, в целом и Евангелия в частности являются плодом Церкви Божьей. Внутри вселенской «экклесии» родилось знание Бога, и проявилась любовь к Богу. Только подлинный народ евангельский мог бы написать и написал книги Священного Писания, выведенные из его опыта общения с Богом. Евангелия – это книга, «родившаяся из самых глубин человеческого опыта Бога, книга, где Бог действительно говорит через общину, которая была способна свидетельствовать об истинности слова». Мы должны научиться жизни, согласной со словом Евангелия. Электронный вариант.

«Таинство любви: Беседа о христианском браке». Издательство «Сатис», С.-П., 1994. Электронный вариант.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. « Беседы о вере и Церкви». Центр по изучению религии, СП Интербрук, М., 1991. Электронный вариант.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа: Проповеди». Фонд «Христианская жизнь», Клин, 2001. Электронный вариант.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 21.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «Молитва и жизнь». Авторизованный перевод с английского языка Т. Майданович. Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, Рига, 1992. Стр. 37.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «Молитва и жизнь». Авторизованный перевод с английского языка Т. Майданович. Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, Рига, 1992. Стр. 39.

Мень А., протоиерей. «Библиологический словарь». «Фонд имени Александра Меня», М., 2002. Том 3.

Кирилл (Гундяев), архиепископ. «Процесс преодоления схоластических влияний в русском богословии». «Тысячелетие Крещения Руси. (Международная церковная научная конференция «Богословие и духовность»). М., 11-18 мая 1987 г. Издательство Московской Патриархии,М., 1989. Стр. 97.

См.:Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»).

Антонини Б., священник. «Божественное Откровение. Историко-критическое введение в Библию с очерком изучения Догматической Конституции «О Божественном Откровении» («DeiVerbum»)». Москва, 1997. Стр. 73

О принципах подробнее: Мень А., протоиерей. «Библиологический словарь». «Фонд имени Александра Меня», М., 2002. Том 3. Стр. 83 – 86.

«Антология. Раннехристианские отцы Церкви». Издательство «Жизнь с Богом», Брюссель, 1978.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 9 – 10.

Св. Иоанн Златоуст. «Избранные творения». Репринтное издание. Свято-Троице Сергиева лавра, 1993.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 19.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 11 – 14.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия: Бе­седы на Евангелие от Марка, гл. 1-4». Издательство «Даниловский Благовестник», М., 1998. Электронный вариант.

См.: Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 9.

См.: Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 9 – 10.

Антоний (Блум), митрополит Сурожский. «О слышании и делании». Подворье Свято-Троиц­кой Сергиевой лавры, М., 1999 (Библиотека журнала «Альфа и Омега»). Стр. 11.

М ного причин побуждает сегодня говорить на данную тему. Одна из первых - это убеждение значительного числа верующих в том, что добрые дела, исполнение церковных обрядов и участие в литургической жизни является вполне достаточным условием нормальной духовной жизни. Упускается при этом самое важное - что "воздаяние бывает… не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно будет утрачено, то первые будут напрасны" (св. Исаак Сирин).

Другая причина - это распространенная, преимущественно в интеллигентских кругах, теософская идея равноценности духовного опыта православных и неправославных и нехристианских подвижников и аскетов. Хотя эта идея, по существу, отрицает безусловную значимость Жертвы Христовой в деле спасения и духовного совершенства человека.

Есть сегодня целый ряд и других факторов, обуславливающих постановку вопроса о духовной жизни в качестве одного из самых насущных для Церкви. Из них в первую, может быть, очередь следует назвать проблему духовничества. Верная мысль о необходимости для христианина иметь духовного руководителя подвергается в настоящее время большим искажениям на практике, приводя многих, как пастырей, так и пасомых, не имеющих должного знания святоотеческих указаний по данному вопросу, к тяжелым ошибкам и трагедиям не только в религиозной, но и в семейной, и в общественной жизни. Также одним из серьезных, болезненных фактов в области духовной жизни, обусловленным не в последнюю очередь ложным духовничеством, является развитие в церковной среде нетерпимости и фанатизма.

Эти, как и многие другие ненормальные явления, имеют, без сомнения, своим источником прежде всего незнание учения Священного Предания Православной Церкви об основах духовной жизни.

Х отя единый Триипостасный Бог есть Дух, Его третья ипостась тоже именуется Духом Святым, тем самым свидетельствуя человеческому сознанию об особенных ее свойствах по сравнению с другими ипостасями. Человек, будучи образом Божиим, отражает в себе эту тайну Бога. Он в своем единстве также имеет три "ипостаси": ум, слово (мысль) и дух, и каждая из них обладает своими особенностями. Святые Отцы духом называют нравственную силу человека, содержание которой обусловливается умом, и, прежде всего, пониманием конечной, высшей цели жизни. Этой целью может быть Бог и вечная жизнь в Нем; но может - богатство, власть, слава; могут - различные наслаждения и интересы: телесные (сравните: "их бог - чрево". Фил. 3:19), эстетические (например, музыка, живопись), интеллектуальные (например, философия, наука). Однако каков бог у человека, такова и его духовность.

Православное осмысление духовности исходит прежде всего из факта святой Пятидесятницы. "Стяжание" христианином Духа Святого, или обожение, и составляет цель духовной жизни. Эта цель достигается только при правильной (праведной) жизни. Поэтому необходимо знание ее основных законов.

Д уховная жизнь, как известно, предполагает не только правильную догматическую веру и евангельскую нравственность, но также знание и неукоснительное соблюдение особыхзаконов , определяющих развитие "нового человека" (Еф. 4:24). Иначе говоря, правильное теоретическое понимание духовной жизни во многом предопределяет успех сложного процесса реального перерождения страстного, "плотского" (Рим. 8:5), "ветхого человека" (Еф. 4:22) в нового.

Но и теоретическое понимание этого вопроса оказывается не столь простым, как может показаться на первый взгляд. Многообразие так называемыхдуховных путей , которые предлагают сейчас в целях "спасения" нашему человеку со всех сторон света непрошеные "просветители" разных религий и христианских конфессий, являются одной из иллюстраций сложности данной проблемы.

В связи с этим возникает задача исключительной важности: найти наиболее существенные признаки и свойства истинной духовности, ее критерии, которые позволили бы отличить истинную духовность от всевозможных видов лжедуховности, мистицизма, прелести. И первым, что возникает при разрешении этой задачи, является вопрос:

И нтересно и необычно пишет об этом святитель Игнатий (Брянчанинов): "Не сознающий своей греховности, своего падения, своей погибели не может принять Христа, не может уверовать во Христа, не может быть христианином. К чему Христос для того, кто сам и разумен, и добродетелен, кто удовлетворен собою, кто признает себя достойным всех наград земных и небесных. <…> Начало обращения ко Христу заключается в познании своей греховности, своего падения; от такого взгляда на себя человек признает нужду в Искупителе и приступает ко Христу посредством смирения, веры и покаяния" [

Обращает на себя внимание формальное противоречие этих слов общепринятому богословскому тезису о вере как начальном условии принятия Христа. Святитель как бы подчеркивает: не в рассудочной вере в то, что Христос есть Бог и Спаситель, и что Он пришел, пострадал и воскрес заключено "начало обращения ко Христу". Напротив, сама вера в Него рождается из познания "своей греховности, своего падения", ибо "не сознающий своей греховности… не может уверовать во Христа".

В этой мысли находим первое и основное положение духовной жизни, показывающее глубину православного ее понимания. Верующим, оказывается, может стать и является лишь тот человек, который видит свое духовное и нравственное несовершенство, свою греховность, страдает от нее и ищет исцеления. Только такой, смирившийся внутри себя человек способен к правильной, спасающей вере во Христа. Видящий же себя разумным и добродетельным не может быть христианином и не является им, хотя бы и считал себя таковым.

"Не здоровые имеют нужду во враче, но больные", - говорит Господь (Мф. 9:12). На путь исцеления и спасения становятся лишь те, которые увидят болезнь своей души, ее неисцельность собственными силами, и потому оказываются способными обратиться к пострадавшему за них истинному Врачу. Вне такого познания себя невозможна нормальная духовная жизнь.

Это ярко видно на примере земной жизни Спасителя, Который со слезами раскаяния был принят простыми, сознающими свои грехи евреями и с ненавистью отвергнут и осужден на страшную казнь "умной", "добродетельной", респектабельной иудейской элитой - архиереями, фарисеями (то есть ревностными исполнителями церковных обычаев и устава), книжниками (богословами).

К аким же образом приобретается человеком это спасительное познание себя, своеговетхого человека, открывающее ему всю бесконечную значимость Жертвы Христовой? Ответ простой: "Я не вижу, - пишет святитель Игнатий, - греха моего, потому что еще работаю греху. Не может увидеть греха своего наслаждающийся грехом, дозволяющий себе вкушение его хотя бы одними помышлениями и сочувствием сердца. Тот только может увидеть грех свой, кто решительным произволением отрекся от всякой дружбы с грехом… в каком бы виде он ни приближался к нему. Кто совершит великое дело - установит вражду с грехом, насильно отторгнув от него ум, сердце и тело, тому дарует Бог великий дар: зрение греха своего" [

Одним из практических средств достижения этой цели является борьба с осуждением. "Кто отказался от осуждения ближних, помысл того, естественно, начинает видеть грехи и немощи свои, которых не видел в то время, как занимался осуждением ближних" . Основной же закон самопознания выражен в следующих замечательных словах преподобного Симеона Нового Богослова: "Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи". То есть познание гибельности своего духовного состояния открывается человеку только при усилии исполнить все заповеди Евангелия. Лишь напряжение стать истинным христианином показывает человеку, насколько он действительно и нищ, и наг, и убог, насколько жизненно необходим для него Христос.

Отсюда становится понятным, что вопрос о том, как приобретается видение греха своего, или познание себя, своего ветхого человека, является центральным в духовной жизни. Только видящий себя погибающим нуждается в Спасителе;"здоровому" (Мф. 9:12) Христос не нужен. Поэтому для хотящего верить во Христа православно (ведь и"бесы веруют, и трепещут" - Иак. 2:19), для жаждущего правильной духовной жизни это видение является основной задачей подвига и, одновременно, главным критерием его истинности.

В связи с этим очень важно заметить, что подвиг и любые добродетели, не приводящие к такому результату, оказываются лжеподвигом, и жизнь обессмысливается. Апостол Павел пишет об этом, обращаясь к Тимофею: "Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться" (2 Тим. 2:5). Преподобный Исаак Сирин высказывается еще более определенно: "Воздаяние бывает… не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно будет утрачено, то первые будут напрасны" [

Оказывается, добродетели и подвиги не сами по себе могут принести человеку благо Царствия Божия, которое"внутрь нас есть" (Лк. 17:21), нотолько рождающеесяот них смирение. Если же смирение не приобретается - бесплодны и бессмысленны все подвиги, все добродетели! Так выясняется одна из сложных богословских проблем о соотношении веры и так называемыхдобрых дел в вопросе спасения. Дела сами по себе не спасают человека, они не являются какими-то заслугами. Их необходимость вызвана совсем другой причиной. Без них очень трудно приобрести то, чем единственно спасается человек - смирение. Ибо только через всемерное понуждение себя к исполнению всех заповедей Евангелия можно увидеть и глубокую поврежденность человеческой природы, и свое бессилие самому, без помощи Божией чисто исполнить хотя бы одну заповедь Христову, совершить хотя бы одно доброе дело. Потому святые "омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез" .

Святитель Игнатий пишет: "Несчастлив тот, кто удовлетворен собственною человеческою правдою: ему не нужен Христос. <…> Таково свойство всех телесных подвигов и добрых видимых дел. Если мы, совершая их, думаем приносить Богу жертву, а не уплачивать наш необъятный долг, то добрые дела и подвиги со-делываются в нас родителями душепагубной гордости" .

Он даже так говорит: "Делатель правды человеческой исполнен самомнения, высокоумия, самообольщения… ненавистью и мщением платит тем, которые осмелились бы отворить уста для самого основательного и благонамеренного противоречия его правде; признает себя достойным и предостойным наград земных и небесных" .

Эта святоотеческая мысль прямо опровергает широко распространенное убеждение, что так называемыедобрые дела всегда являются добрыми, независимо от того, по каким внутренним побуждениям и с какой целью совершает их человек. Оказывается, это глубоко неверно. Правда и добродетеливетхого инового человека не дополняют друг друга, аисключают , ибо первые ослепляют человека своей значимостью, превозносят его и делают великим в своих глазах и тем "отнимают" у него Христа; вторые, напротив, открывают человеку его действительное духовное, а часто и нравственное убожество, бессилие победить себя и приводят к Христу.

В ажнейшим условием духовной жизни является молитва. Но и она без соблюдения определенных требований может оказаться бесплодной и даже стать средством глубочайшего падения христианина. Так, не принимается молитва того, кто не прощает других. Не менее важное условие: "Кто молится устами, а о душе небрежет и сердца не хранит, такой человек молится воздуху, а не Богу, и всуе трудится, потому что Бог внимает уму и усердию, а не многоречию" [

Особое внимание в духовной жизни всегда уделяется молитве Иисусовой. О том, как правильно ее совершать (а не как-нибудь), пишет в своей замечательной статье "О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником" святитель Игнатий.

"В упражнении молитвой Иисусовой есть свое начало, своя постепенность, свой конец бесконечный. Необходимо начинать упражнение с начала, а не с середины и не с конца… Начинают с середины те новоначальные, которые, прочитав наставление… данное отцами-безмолвниками… необдуманно принимают это наставление в руководство своей деятельности. Начинают с середины те, которые без всякого предварительного приготовления усиливаются взойти умом в сердечный храм и оттуда воссылать молитву. С конца начинают те, которые ищут немедленно раскрыть в себе благодатную сладость молитвы и прочие благодатные действия ее.

Должно начинать с начала, то есть совершать молитвусо вниманием иблагоговением , с цельюпокаяния , заботясь единственно о том, чтобы эти три качества постоянно соприсутствовали молитве… Особенное попечение, попечение самое тщательное должно быть принято о благоустроении нравственности сообразно учению Евангелия… Единственно на нравственности, приведенной в благоустройство евангельскими заповедями… может быть воздвигнут… невещественный храм богоугодной молитвы. Тщетен труд зиждущего на песке: на нравственности легкой, колеблющейся" .

Душою же молитвы Иисусовой является то состояние, которое хорошо видно из следующего случая. "Некоторый инок сказал преподобному Сисою Великому: "Я нахожусь в непрестанном памятований Бога". Преподобный Сисой отвечал ему: "Это не велико; велико будет то, когда ты сочтешь себя хуже всей твари"".

В связи с этим следует отметить, что "признак непрестанности и самодейственности в совершении Иисусовой молитвы отнюдь не является признаком ее благодатности, потому что не гарантирует… тех плодов, которые всегда указывали на ее благодатность". "Духовная борьба, результатом и целью которой является приобретениесмирения … подменяется у некоторых иной (промежуточной) целью: приобретением непрестанной и самодвижной Иисусовой молитвы, которая… не является конечной целью, а лишь одним из средств ее достижения" .

Н еобходимо указать и на опасность, грозящую неопытному подвижнику, не имеющему ни истинного наставника, ни правильных теоретических духовных знаний - на возможность впадения в так называемуюпрелесть . Этот святоотеческий термин замечателен тем, что точно вскрывает само существо названной духовной болезни: лесть себе, самообман, мечтательность, мнение о своем достоинстве и совершенстве, гордость. Об основных причинах впадения в прелесть преподобный Григорий Синаит, например, пишет: "Прелесть, говорят, в двух видах является, или, лучше, находит… В виде мечтаний и воздействий, хотя в одной гордости имеет начало свое и причину… Первый образ прелести от мечтаний. Второй образ прелести… начало свое имеет… в сладострастии, рождающемся от естественного похотения".

Еще на одну очень распространенную причину прелести среди многих иноков, ревностных христиан и священнослужителей указывает святитель Игнатий: "Не без основания относят к состоянию самообольщения и прелести душевное настроение тех иноков, которые, отвергнув упражнение молитвою Иисусовою и вообще умное делание, удовлетворяются одним внешним молением… Они не могут избежать "мнения"… Устное и гласное моление тогда плодоносно, когда оно сопряжено со вниманием, что встречается очень редко, потому что вниманию научаемся преимущественно при упражнении молитвою Иисусовою" [

О том, как избежать этой пагубы, святитель Игнатий пишет следующее в своей статье "О прелести": "Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, произведенное падением праотцев наших. Все мы в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть - признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною. Истина есть Господь наш Иисус Христос. <…> Как гордость есть вообще причина прелести, так смирение… служит верным предостережением и предохранением от прелести… Да будет наша молитва проникнута чувством покаяния, да соединится она с плачем, и прелесть никогда не воздействует на нас" .

О казаться в бедственном состоянии прелести может, к сожалению, любой верующий, каждый подвизающийся, если он живет лишь по своему разумению, без духовного наставника, без руководства святоотеческими писаниями.

Но если понимание написанного Отцами - задача уже не всегда простая, то многократно более трудным всегда являлось обретение истинного наставника. Поэтому мысли и советы святых по данному вопросу особенно важны для нашего времени.

Во-первых, Отцы говорят (1) о необходимости большой осторожности в выборе духовника и предупреждают об огромной опасности, связанной с ошибкой принять бездуховного "старца" за духовного руководителя; учат (2) о правильном отношении к нему, (3) верном понимании послушания и (4) непременности разлучения с заблуждающимся, уводящим от жизни по Евангелию духовником; предупреждают, что в последние времена (5) не будет духоносных наставников, видящих души людей, и потому (6) призывают верующих изучать Священное Писание и творения Святых Отцов и руководствоваться ими с советом старшей, имеющей больший духовный опыт "преуспевшей братии".

Приведем мысли Святых Отцов по этим темам.

(1) Преподобный Кассиан Римлянин (V в.) говорит: "Полезно открывать свои помыслы Отцам, но не каким попало, а старцам духовным, имеющим рассуждение, старцам не по телесному возрасту и сединам. Многие, увлекшись наружным видом старости и высказав свои помышления, вместо врачевства получили вред от неопытности слышащих" [

(1) Преподобный Иоанн Лествичник (VI в.) писал: "Когда мы… желаем… вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача на больного, вместо бесстрастного на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани в пучину, и таким образом не найти готовой погибели" .

(1, 6) Преподобный Симеон Новый Богослов (X в.): "Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Также и сам исследуй Божественные Писания, особенно же практические сочинении Святых Отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с Божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и лжеучителей".

(1, 2) "Святой Макарий Великий (IV–V в.) говорил, что… "встречаются души, соделавшиеся причастниками Божественной благодати… вместе с тем, по недостатку деятельной опытности, пребывающие как бы в детстве, в состоянии очень неудовлетворительном… которое требуется истинным подвижничеством. <…> В монастырях употребляется о таких старцах изречение: "свят, но не искусен", и наблюдается осторожность в советовании с ними… чтобы не вверяться поспешно и легкомысленно наставлениям таких старцев" . Святой Исаак Сирин говорит даже, что такой старец "недостоин называться святым" .

(1) Святитель Феофан (Говоров) пишет: "Так советовал и делал святой Нил Сорский."Прежде духовные отцы всех наставляли; в нынешние же претрудные времена, еже многому плачу и рыданию достойно, до зела таким оскудевшим ревнителем, Сам Бог и Божественное учение преподобных отцов есть учитель и наставник". И святитель заключает: "Так вот какой ныне лучший, благонадежнейший способ руководствования, или воспитания в жизни христианской! Жизнь в преданности в волю Божию, по Божественным и отеческим Писаниям с совета и вопро-шения единомышленных" .

(1) "При определении их [духовников] должно употреблять великую осмотрительность и строгое рассуждение, чтобы вместо пользы не нанести вред, вместо созидания разорение" .

(2, 6) "Советуйся с добродетельными и разумными отцами и братиями; но усваивай себе советы их с крайней осторожностью и осмотрительностью. Не увлекайся советом по первоначальному действию его на тебя!… Как о своих помыслах, так и о помыслах ближнего, о его советах советуйся с Евангелием. Тщеславие и самомнение любят учить и наставлять. Они не заботятся о достоинстве своего совета! Они не помышляют, что могут нанести ближнему неисцельную язву нелепым советом, который принимается неопытным новоначальным с безотчетливою доверенностью, с плотским и кровяным разгорячением! Им нужно произвести впечатление на новоначального и нравственно подчинить его себе! Им нужна похвала человеческая! Им нужно прослыть святыми, разумными, прозорливыми старцами, учителями!" .

(2) "Всякий духовный наставник должен приводить души к Нему (Христу), а не к себе… Наставник пусть, подобно великому и смиренному Крестителю, стоит в стороне, признает себя за ничто, радуется своему умалению пред учениками, которое служит признаком их духовного преуспеяния… Охранитесь от пристрастия к наставникам. Многие не остереглись и впали вместе с наставниками в сеть диаволу… Пристрастие делает любимого человека кумиром: от приносимых этому кумиру жертв с гневом отвращается Бог… И теряется напрасно жизнь, погибают добрые дела. И ты, наставник, охранись от начинания греховного! Не замени для души, к тебе прибегшей, собою Бога. Последуй примеру святого Предтечи" .

(3) "Те старцы, которые принимают на себя роль… употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтобы точнее объяснить дело, которое в сущности не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия - старцы, которые принимают на себя роль древних святых Старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании - послушании, суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть…" .

(3) "Возразят: вера послушника может заменить недостаточество старца. Неправда: вера в истину спасает, вера в ложь и в бесовскую прелесть губит, по учению Апостола (2 Сол. 2:10–12)" .

(3, 6) "Скромное отношение советника к наставляемому - совсем иное, нежели старца к безусловному послушнику… Совет не заключает в себе условия непременно исполнять его: он может быть исполнен и не исполнен" .

(4) Преподобный Пимен Великий (V в.) повелел немедленно разлучаться со старцем, совместное жительство с которым оказывается "душевредным" .

(5) Святой Григорий Синаит (XIV в.) "решился сказать, что в его время вовсе нет благодатных мужей, так сделались они редки… Тем более в наше время делателю молитвы необходимо наблюдать величайшую осторожность. Богодухновенных наставников нет у нас!" .

(5, 6) "По учению отцов, жительство… единственно приличествующее нашему времени, есть жительство под руководством отеческих писаний с советом преуспевших современных братии; этот совет опять должно проверять по писанию отцов… Отцы, отдаленные от времен Христовых тысячелетием, повторяя совет предшественников, уже жалуются на редкость богодухновенных наставников, на появившееся множество лжеучителей и предлагают в руководство Священное Писание и отеческие писания. Отцы, близкие к нашему времени, называют богодухновенных руководителей достоянием древности и уже решительно завещают в руководство Священное и святое Писание, проверяемый по этим Писаниям, принимаемый с величайшей осмотрительностью и осторожностью совет современных… братии" .

(6) "Преподобный Нил Сорский (XV в.) никогда не давал наставления или совета прямо из себя, но предлагал вопрошающим или учение Писания, или учение Отцов. Когда же… он не находил в памяти освященного мнения о каком-либо предмете, то оставлял ответ или исполнение до того времени, как находил наставление в Писании. Этот метод очевиден из сочинений священномученика Петра Дамаскина, преподобного Григория Синаита, святых Ксанфопулов и других Отцов, особливо позднейших. Его держались упомянутые мною иеросхимонахи Оптиной пустыни Леонид и Макарий… Никогда не давали они советов из себя… Это давало советам их силу" .

О собенно ярко обнаруживается действие прелести у католических аскетов, оторвавшихся от опыта духовной жизни древней Церкви. Святитель Игнатий, например, писал: "Большая часть подвижников Западной церкви, провозглашаемых ею за величайших святых - по отпадении ее от Восточной Церкви и по отступлении Святого Духа от нее - молились и достигали видений, разумеется, ложных, упомянутым мною способом… В таком состоянии находился Игнатий Лойола, учредитель иезуитского ордена. У него воображение было так разгорячено и изощрено, что, как сам он утверждал, ему стоило только захотеть и употребить некое напряжение, как являлись перед его взорами, по его желанию, ад или рай… Известно, что истинным святым Божиим видения даруются единственно по благоволению Божию и действием Божиим, а не по воле человека и не по его собственному усилию, - даруются неожиданно, весьма редко… Усиленный подвиг находящихся в прелести обыкновенно стоит рядом с глубоким развратом. Разврат служит оценкою того пламени, которым разожжены прельщенные" [

При этом святитель указывает и на другие скрытые от внешнего взора причины прелестных состояний западных подвижников. Он пишет: "Кровь и нервы приводятся в движение многими страстями: и гневом, и сребролюбием, и сластолюбием, и тщеславием. Последние две чрезвычайно разгорячают кровь в подвижниках, незаконно подвизающихся, соделывают их исступленными фанатиками. Тщеславие стремится преждевременно к духовным состояниям, к которым человек еще не способен по нечистоте своей; за недостижением истины - сочиняет себе мечты. А сладострастие, присоединяя свое действие к действию тщеславия, производит в сердце обольстительные ложные утешения, наслаждения и упоения. Такое состояние есть состояние самообольщения. Все незаконно подвизающиеся находятся в этом состоянии. Оно развивается в них больше или меньше, смотря по тому, сколько они усиливают свои подвиги. Из этого состояния написано западными писателями множество книг" . Это особенно видно на примере таких великих католических святых как Катарина Сиенская, Тереза Авильская или блаженная Анжелла.

Святитель Игнатий (изучавший католическую аскетическую литературу не по переводам, а в латинских подлинниках) указывает и конкретные временные координаты отступления новых католических аскетов от единого опыта святых единой Вселенской Церкви. Он пишет: "Преподобный Венедикт (†544 г.), святой папа Григорий Двоеслов (†604 г.) еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард Клервосский (XII в.) отличается от них резкою чертою; позднейшие уклонились еще более. Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят. Разгоряченная… мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют ни малейшего понятия. Эта мечтательность признана ими благодатию" . Поэтому святитель Игнатий напоминает: "Все святые признавали себя недостойными Бога: этим они явили свое достоинство, состоящее в смирении. Все самообольщенные считали себя достойными Бога: этим явили объявшую их души гордость и бесовскую прелесть. Иные из них приняли бесов, представших им в виде ангелов, и последовали им… Иные возбуждали свое воображение, разгорячали кровь, производили в себе движения нервные, принимали это за благодатное наслаждение и впали в самообольщение, совершенное омрачение, причислились по духу своему к духам отверженным" .

Истина одна 34]. Причина подобных ошибок все та же: незнание законов духовной жизни, незнание себя. Святой Исаак Сирин в связи с этим предупреждал: "Если некоторые из отцов написали о том, что есть чистота души, что есть здравие ее, что бесстрастие, что видение, то написали не с тем, чтобы мы искали их преждевременно и с ожиданием. Сказано в Писании: "Не приидет Царствие Божие с соблюдением" (Лк. 17:20). Те, в которых живет ожидание, стяжали гордыню и падение. Искание с ожиданием высоких Божиих даров отвергнуто Церковью Божией. Это - не признак любви к Богу; это - недуг души".

П релесть, как видим, возникает у тех, кто живет не по святоотеческим началам, а по своим мыслям, желаниям и пониманию и ищут у Бога не спасения от греха, а благодатных наслаждений, откровений, даров. Их обычно и "получает" в изобилии горе-подвижник в своем разгоряченном воображении и действием темных сил. Прелесть поэтому - не один из возможных и равноценных вариантов духовности, неособый путь к Богу, но тяжелая болезнь, не поняв которой и не оценив должным образом, христианин, особенно подвизающийся, разлагается изнутри.

Особенно часты прорывы к "высотам" у юных подвижников, не познавших еще своеговетхого человека, не освободившихся от страстей и уже ищущих состояний человеканового , совершенного. Недаром у отцов есть выражение: "Если увидишь юношу, по своей воле восходящего на небо, удержи его за ногу и сбрось оттуда: ибо это ему не полезно" [

"Смирение, - сказал Варсонофий Великий, - делает человека селением Божиим" . Оно предохраняет христианина от всех заблуждений, оно делает его и причастником Духа Святого.

Примечание 1]Святитель Игнатий (Брянчанинов). Творения. СПб., 1905. Т. IV. С. 378, 227.

Там же. Т. II. С. 122.

Там же. Т. V. С. 351.

Цит. по: Епископ Сергий (Страгородский). Православное учение о спасении. 3-е изд. СПб., 1903. С. 246.

Игнатий (Брянчанинов). Творения. Т. II. С. 403.

Там же. Т. IV. С. 24, 20.

Там же. T. V. С. 47.

Там же. Т. V. С. 351.

Там же. Т. II. С. 57–58.

Там же. Т. II. С. 266.

Там же. Т. I. С. 225–226.

Монах Меркурий. В горах Кавказа. М., 1996. С. 7–8.

Игнатий Брянчанинов. Творения. Т. I. С. 257–258.

Там же. Т. I. С. 230, 228.

Там же. Т. I. С. 491.

Преподобный Иоанн Лествичник. Лествица. Сл. 4, гл. 6.

Игнатий Брянчанинов. Творения. Т. I. С. 284, 285.

Там же. Т. I. С. 286.

Святитель Феофан (Говоров). Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения. МДА, 1995. С. 72–73.

Там же. С.87.

Святитель Феофан (Говоров). О жительстве по совету. - 5, 77.

Игнатий Брянчанинов. Творения. Т. IV. С. 519.

Святитель Феофан (Говоров). О жительстве по совету. - 5, 72.

Там же. 73.

Игнатий Брянчанинов. Творения. Т. V. С. 80.

Там же. С. 74.

Там же. Т. I. С. 274.

Там же. С. 563.

Там же. С. 489.

Там же. С. 224.

Там же. Т. IV. С. 499.

Там же. С.498.

Там же. Т. II. С.126.

Древний патерик. Гл. 10. С. 159.

Цит. по: Игнатий Брянчанинов. Творения. Т. I. С. 312.

Из книги НАСТАВЛЕНИЯ В ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ автора Феофан Затворник

РУКОВОДСТВО К ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ 1. Внешнее поведениеТело надо держать постоянно в струнку, как солдат на параде, никак не позволяя себе распускать членов не только при хождении и сидении, но и при стоянии и лежании.2. ДелаДела все - и большие и малые- делать так, как бы око Божие

Из книги Путь разума в поисках истины. Основное богословие автора Осипов Алексей Ильич

§ 1. Основы духовной жизни (по творениям святителя Игнатия Брянчанинова) Существо любой религии заключено в духовной жизни, которая является наиболее сокровенной ее стороной. Вхождение в эту жизнь требует не только ревности от человека, но и знания законов духовной

Из книги Том 5. Приношение современному монашеству автора Брянчанинов Святитель Игнатий

Основы духовной жизни IV. Изучение Евангелия Христос Спаситель, придя на землю, возвестил человечеству, как должен жить человек на земле, чтобы быть достойным неба.Это явное откровение воли Божией о человеке было возвещено Спасителем человеку в Его Божественном учении.

Из книги Тайная жизнь души. Бессознательное. автора Дьяченко Григорий Михайлович

4. Несколько естественно-научных фактов и соображений, доказывающих как существование в человеке нематериальной (духовной) бессмертной души, так и то, что она, а не мозг, есть носитель психической (духовной) жизни человека. Сопоставим между собой следующие факты из

Из книги Современная практика православного благочестия. Том 2 автора Пестов Николай Евграфович

Основы жизни христианина Глава 16 Теснота пути Входите тесными вратами. Мф. 7, 13 «Подвизайтесь войти сквозь тесные врата, ибо сказываю вам, многие поищут войти, и не возмогут»(Лк. 13, 24). Этими словами Господь предупреждает нас, что для достижения Царствия Небесного

Из книги Начертание христианского нравоучения автора Феофан Затворник

А. Основы христианской жизни Жизнь христианская а) коренится в воплощенном домостроительстве; б) поддерживается, раскрывается и плодоносит в живом союзе с Церковью; в) течет по предначертанной норме, вытекающей из двух предыдущих

Из книги Величие Вавилона. История древней цивилизации Междуречья автора Саггс Генри

Из книги Основы духовной жизни автора Уминский Алексей Протоиерей

Протоиерей Алексей Уминский Основы духовной жизни

Из книги Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться автора Феофан Затворник

9. Третья сторона человеческой жизни: жизнь духовная. Главные проявления духовной жизни: страх Божий, совесть и жажда Бога. Достоинство человека Пишете: «Я пробовала удержать свои мысли на серьезном и никак не смогла. Думала, что это зависит от моей непривычки рассуждать,

Из книги История мировой культуры автора Горелов Анатолий Алексеевич

12. Выводы из сказанного о трех сторонах человеческой жизни. Возможность перехода из одного состояния в другое и преобладания той или другой стороны жизни. Преобладание душевности и плотяности как греховное состояние. Господство духовной жизни как норма истинной жизни

Из книги Как воспитать замечательного ребенка автора Таунсенд Джон

Из книги Введение в православную аскетику автора Дергалев Сергий

Из книги Письма (выпуски 1-8) автора Феофан Затворник

ОСНОВЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ «108 Существо любой религии заключено в духовной жизни, которая является наиболее сокровенной ее стороной. Вхождение в эту жизнь требует не только ревности от человека, но и знания законов духовной жизни. Ревность не по разуму, как известно, плохой

Из книги автора

132. После замечания о характере своего руководства, дается подробное наставление и разъяснение о жизни по Богу и о печатных пособиях для духовной жизни Письмо к рясоф. монахине Тамбовской губ. Кадомского Милостиво-Богородицкого монастыря Софии Николаевой Булатовой

Из книги автора

698. Вступление в переписку. Основы духовной жизни К сх. М. Желательно вам слышать что-либо от меня. Хорошо: буду говорить, только спрашивайте. Так, - общее что писать не охотно. Посмотрите около себя и в себе, и если встретите что, требующее пояснения, пишите. Ответы на вопросы

Из книги автора

796. Проба духовной жизни О духовной вашей жизни очень мудро судит и указания делает ваш духовник. Потому об этом нечего мне говорить. Общие же черты жизни сей вам, конечно, известны. Стойте же в них, не поблажая себе. Сделайте, чтобы знание стало делом и получаемые вновь

В прошедшие века, например в России XIX в., православное мировоззрение было частью православной жизни и поддерживалось окружающей действительностью. Даже не было нужды и говорить о нем, как о чем-то отдельном, – все жили по-православному, в согласии с окружающим православным обществом. Во многих странах само правительство исповедовало Православие; оно было центром общественной деятельности, и сам Царь или правитель исторически был первым православным мирянином, обязанностью которого было подавать своим поданным пример христианской жизни. В каждом городе были православные церкви, и во многих из них службы совершались ежедневно, утром и вечером. Монастыри были во всех больших городах, во многих меньших городах, за их пределами, в деревнях, в удаленных и пустынных местах. В России было более тысячи официально зарегистрированных монастырей, не считая других общин. Монашество было общепризнанной частью жизни. Действительно, в большинстве семей кто-нибудь – сестра или брат, дядя, дедушка, родственник – был монахом или монахиней, не говоря уже о других примерах православной жизни, странниках и Христа ради юродивых. Весь образ жизни был пронизан Православием, центром которого, конечно, было монашество. Православные обычаи были частью повседневной жизни. Большинство повсеместно читаемых книг были православными. Сама повседневная жизнь для большинства людей была трудной: им приходилось много работать, чтобы прожить, надежды на жизнь были невысоки, не была редкостью – все это подкрепляло учение Христа о реальности и близости другого мира. В таких обстоятельствах жить по-православному означало то же, что и иметь православное мировоззрение, и мало было необходимости говорить об этом.

Сейчас все изменилось. Наше Православие – это островок среди мира, живущего по совершенно другим принципам, и с каждым днем эти принципы все более меняются в худшую сторону, все более отчуждают нас от него. Многие люди подвергаются искушению разделить свою жизнь на две категории: повседневная жизнь на работе, с мирскими друзьями, в мирских делах, и Православие, по которому мы живем по воскресеньям и в другие дни недели, когда у нас есть для этого время. Но если взглянуть пристальнее, мировоззрение такого человека часто представляет собой странную комбинацию христианских и мирских ценностей, которые на самом деле не смешиваются. Цель этого доклада – показать, как живущие сегодня могут начать делать свое мировоззрение более ценным, делать его всецело православным.

Православие – это жизнь. Если мы не живем по-православному, мы просто не православные, вне зависимости от того, к какой вере мы формально принадлежим.

Жизнь в нашем современном мире стала очень искусственной, очень неопределенной, очень путанной. Православие, действительно, имеет свою жизнь, но оно также не столь уж далеко от жизни окружающего мира, и поэтому жизнь православного христианина, даже когда он действительно православный, не может не отражать ее так или иначе. Какая-то неопределенность и путаница проникли теперь даже и в православную жизнь. Давайте попытаемся взглянуть на нашу современную жизнь, чтобы посмотреть, как лучше могли бы мы выполнить наши христианские обязанности, вести жизнь не от мира сего даже в эти ужасные времена и иметь православный взгляд на свою сегодняшнюю жизнь, который позволит нам в эти времена выжить и сохранить в целости нашу веру.

Жизнь сегодня стала ненормальной

В то же время наше отношение к людям должно быть отношением любви и прощения. Сейчас в православную жизнь вкралась некоторая жестокость: «Это еретик, не общайся с ним», «Этот, возможно, православный, но с уверенностью утверждать нельзя», «А вот тот явно шпион». Никто не станет отрицать, что сейчас окружена врагами и что есть некоторые, кто не прочь воспользоваться нашим доверием. Но так было с апостольских времен, и в этом практическом отношении христианская жизнь всегда была чем-то рискованным. Но даже если иногда нами и пользуются, и мы должны проявлять осторожность, все же мы не можем отказаться от нашей основной позиции любви и доверия, без нее мы потеряем основу основ нашей христианской жизни. Мир без Христа недоверчив и холоден, но христиане, напротив, должны быть любящими и открытыми, а иначе мы потеряем соль Христову в себе и станем подобными миру, годными для того, чтобы нас выбросили и попирали ногами.

Немного смирения при взгляде на себя помогло бы нам быть более великодушными и прощающими ошибки других. Мы любим осуждать других за странность их поведения; мы называем их «cuckoos» или «тронутыми новообращенными». Действительно, мы должны беречься по-настоящему неуравновешенных людей, которые могут принести большой вред Церкви. Но какой православный серьезный христианин сегодня немного не «тронутый»? Мы не соответствуем обычаям мира сего, а если и соответствуем им в сегодняшнем мире, то мы уже не являемся подлинными христианами. Подлинный христианин не может чувствовать себя своим в миру и не может не казаться себе и другим немного «тронутым». Во многих странах достаточно придерживаться идеала христианства не от мира сего или креститься взрослым, чтобы попасть в сумасшедший дом, а эти страны торят дорогу всему миру.

Поэтому не будем бояться, что в миру к нам станут относиться как к несколько «тронутым», и будем продолжать хранить христианскую любовь и прощение, которые мир никогда не сможет понять, но в которых, в глубине сердца, он нуждается и которых даже жаждет. Наконец, наша христианская позиция должна быть – назову по недостатку лучшего слова – невинной. Ныне мир придает большое значение сложности, житейскому опыту, «профессионализму». Православие не придает этим качествам никакой цены, они убивают христианскую душу. И все же эти свойства непрестанно проникают в и в нашу жизнь. Как часто приходится слышать, особенно от восторженных новообращенных, о желании поехать в большие центры Православия, в соборы и монастыри, где собираются тысячи верующих и разговор повсюду идет на церковные темы, и можно почувствовать, как все же важно Православие. Это Православие есть лишь маленькая капля в ведре, если взглянуть на все общество в целом, но в этих больших соборах и монастырях столько народа, что кажется, что Православие действительно преобладает. И как часто видишь этих людей в жалком состоянии после того, как они удовлетворили свое желание и возвратились из «великих центров Православия» угрюмые и разочарованные, наслушавшиеся мирских церковных сплетен, полные осуждения и озабоченные лишь тем, чтобы быть «православными», «соответствующими» и по-мирски опытными в вопросах церковной политики. Одним словом, они потеряли свою невинность, свою неотмирность, были сбиты с толку из-за своей завороженности мирской стороной церковной жизни.

В разных формах это искушение встает перед нами всеми, и мы должны бороться с ним, не позволяя себе переоценивать в Церкви внешнее, но всегда возвращаясь к «единому на потребу» Христу и спасению наших душ от этого рода лукавого. Мы не должны закрывать глаза на происходящее в мире и в Церкви – нам нужно знать это ради самих себя, но наше знание должно быть трезвым, простым и прямодушным, а не усложненным и мирским.

Прежде чем говорить о духовной жизни, я хотел бы прояснить понятие “духовность”. Сегодня мы много слышим о духовности. О ней говорят люди самых разных профессий и мировоззрений, разного жизненного опыта, вкладывая в это понятие самое разное содержание. В православном, христианском понимании духовность прежде всего связана с понятием о Святом Духе. Духовность — это способность жить так, чтобы вся жизнь была пронизана присутствием Святого Духа, чтобы Святой Дух действовал в человеке. Таким образом, духовность — это прежде всего религиозное понятие. Вне религии этот термин лишен смысла.

Те, кто постарше, хорошо помнят, как в советское время в школах и вузах нас учили, что человек — это обезьяна, достигшая известной стадии интеллектуального развития, что человек — прежде всего существо материальное, живущее в материальном мире. Все, что при таком подходе вкладывалось в понятие духовности, было лишено религиозной сердцевины. Под духовностью понималась интеллектуальная деятельность, приобщенность человека к культуре, но не более.

Понятие культуры тоже требует объяснения. Слово “культура” произошло от латинского “культ” — “богослужение”. По своим корням вся человеческая культура имеет религиозное происхождение. В древнем мире не было иной культуры, кроме той, что была непосредственно связана с религией. Из чего родилась музыка? Из богослужебного пения, из желания людей воспевать Бога. С чего началось изобразительное искусство? С того, что люди пытались изобразить в линиях и красках свой религиозный опыт. Можно проследить истоки любого культурного явления, любого вида искусства. И окажется, что все они — в религиозных верованиях, в религиозном культе.

С момента, когда культура отделилась от религии, приобрела самостоятельное бытие, а произошло это не так уж давно — на Западе в эпоху Возрождения, а у нас, в России еще позже, — и появилась так называемая светская культура. Всякая светская культура, как мне кажется, в той или иной степени либо противопоставляет себя чему-то божественному и религиозному, либо подменяет собой нечто божественное и религиозное, либо постепенно, мучительно ищет те корни, от которых она когда-то оторвалась. Иными словами, культура не может быть нейтральной по отношению к религии. Она может быть религиозной, причем здесь я имею в виду не только чисто религиозную, но и светскую культуру, которая пытается нащупать свой путь к Богу. Она может быть и антирелигиозной, в том смысле, что воинственно противопоставит себя религии, как это было с советской культурой. Но культура может быть антирелигиозной и в том смысле, в каком приставка “анти” употребляется в греческом языке, “вместо”. Тогда эта культура, или, скорее, антикультура — попытка подменить собою религиозное содержание жизни.

И еще одно предварительное замечание — о смысле понятия “христианство”. Казалось бы, здесь нет вопроса, мы все знаем, чту такое христианство. И вместе с тем, если нас спросят, в чем сущность христианства, чем христианство отличается от других религий, зачем нужно христианство, то я думаю, не все сумеют правильно ответить. И это потому, что в понятие “христианство” тоже часто вкладывается совершенно разное содержание.

Христианство — одна из мировых религий, но этим далеко не исчерпывается его суть. Если мы посмотрим на отдельные составляющие христианства, то увидим, что многие из них имеются и в других религиях. Например, вера в единого Бога разделяется христианами, иудеями, мусульманами — представителями монотеистических религий. Христианская нравственность тоже не является чем-то уникальным: в чем-то она близка иудейской, ветхозаветной нравственности; много общего у нее с исламским нравственным учением. На уровне аскетической и молитвенной практики у христианства тоже немало общего с другими религиями. Посмотрите, как молятся христиане в храме и мусульмане в мечети. Они произносят похожие слова в молитвах, используют похожие жесты. Одним словом, ни на одном из перечисленных уровней мы не найдем кардинальных отличий христианства от других религий.

Уникальность же христианства заключается в том, что это религия Бога Воплотившегося — Бога, ставшего Человеком. Именно живая Личность Христа стоит в центре христианкой религии. Я подчеркиваю: не нравственное учение Христа, не те или иные аспекты духовной жизни, молитвенной, или аскетической практики, а именно живая Личность Христа есть центр и сущность христианства. Вся жизнь Церкви, вся духовная жизнь христианина, все, что мы называем духовностью в христианском понимании, — все это ориентировано на Христа и обусловлено стремлением к личному общению с Ним.

Уникальность христианства еще и в том, что то непреодолимое расстояние, которое существует между Богом и человеком и которое человек не может преодолеть собственными силами, уже преодолено Самим Богом — Богом, Который для того, чтобы мы могли узнать о Нем, полюбить Его, поверить в Него, для того, чтобы искупить нас от греха и зла, смерти и ада, стал Человеком, то есть одним из нас. Как говорили Отцы Церкви, Бог, оставшись единосущным Отцу по Божеству, стал единосущным нам по человечеству. Оставаясь всецело Богом, не утратив ничего из Своих божественных свойств, Он стал Человеком, добровольно принял на себя человеческую природу. Он остался тем, чем был, и воспринял на Себя то, чем не был. В результате человеческая природа настолько тесно и неразрывно слилась в лице Христа с Божеством, что всякое проявление этой человеческой природы было пронизано божественным присутствием. Иными словами, в лице Христа мы встречаем Человека, у Которого всякое Его человеческое проявление неразрывно связано с Божеством: Бог присутствует во всем, что делает, что думает и что говорит Христос-Человек.

Для христиан Христос — живой идеал, тот пример, которому мы должны во всем подражать. Не случайно в Православной Церкви почитают святых. Их почитают не потому, что они какие-то особые существа, созданные из другой материи. Это такие же люди, как мы с вами. Но это люди, которые прошли гораздо дальше, чем мы, по пути уподобления Христу. Они приобрели Бога внутрь себя, настолько естественно и неразлучно соединились и слились с Ним, что Бог чувствует Себя в каждом из святых как в собственном доме, и святые становятся как бы инструментами в Его руках, потому что Бог через них действует на других людей.

Каждый, кто становится христианином, вступает на путь, ведущий ко Христу. И у каждого своя дорога, своя тропа. Каждый человек подходит к цели со своей стороны. И чем ближе человек ко Христу, тем полнее он воспринимает Бога и тем более способен вместить в себя Бога. А приняв Бога внутрь себя, он может передавать знание о Боге и опыт присутствия Бога другим людям.

Вера в Христа Воскресшего

Теперь я хотел бы обозначить тему нашей сегодняшней беседы. Речь пойдет о христианской духовной жизни, о том пути, по которому христианин идет к своей цели. А цель эта — возможно более полное уподобление Богу и соединение с Ним.

Путь христианина обусловлен несколькими ключевыми моментами, без которых христианская духовность невозможна и немыслима. Прежде всего христианин — это член Церкви. Вне Церкви никакой христианской духовности быть не может, потому что Христос оставил после Себя не литературные произведения, которые мы могли бы изучать, не иные памятники Своего присутствия на земле, а именно Церковь — Церковь как реальность, в которой живут люди из поколения в поколение. В этом еще одно существенное отличие Христа от основателей других религий и нравственных учений.

Как правило, основоположники той или иной религии, того или иного философского или нравственного учения, были прежде всего учителями, которые заботились о том, чтобы оставить после себя письменное наследие. Сочинения каждого такого учителя становились фундаментом, на котором строилась жизнь основанной им школы. Христос же не написал ничего, ни одной строчки. Все, что мы знаем из письменных источников о Христе, — это свидетельства тех, кто видел Христа, или тех, кто слышал рассказы очевидцев. Среди тех, кто знал Иисуса Христа при Его земной жизни — прежде всего апостолы. Четверо из них — Матфей, Марк, Лука и Иоанн — стали авторами Евангелий, а Иаков, Петр и Иоанн — авторами посланий. Но был среди авторов Нового Завета человек, который, по-видимому, при жизни Христа не встречал — это апостол Павел. Именно с него начинается религиозный опыт тех людей, к которым принадлежат и сегодняшние христиане, не встречавшие Христа в своей физической жизни, но встретившие Его на своем духовном пути.

Вероятно, большинству из вас известна история обращения апостола Павла — человека, который из гонителя христианства превратился в его горячего апологета. Он был верующим иудеем и считал, что христианство противоречит основным нормам иудейской религии, что эта опасная секта. Вооружившись письмами против христиан Дамаска, Савл (так звали Павла до обращения) шел в Сирию, чтобы бороться против христианства. Но когда он был на пути в Дамаск, ему неожиданно явился Христос в ослепительном свете. Савл “упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус...” (Деян. 9:4). С этой встречи — не на уровне физического бытия, но на уровне духовного прозрения, обращения — началась жизнь апостола Павла, который, не встретив Христа при жизни, стал одним из самых ревностных Его последователей.

Все будущие поколения христиан — это люди, которые Христа лично не знали, не имели возможности прочитать Его сочинения, потому что таковых не было. Их знание о Христе исчерпывалось тем, что они могли прочитать в Евангелиях как свидетельствах людей, которые Христа видели и слышали. Но каждый из них встречал Христа на собственном духовном пути: не просто узнавал о Его учении или был убежден словами, которые прочитал, но именно обретал внутри себя Живого Христа.

Эти встречи происходили и происходят по-разному. Нет двух людей, которые пришли бы к Богу одинаковым путем. Одни приходят ко Христу через внезапное обращение, как у апостола Павла, другие — через чтение книг. Но настоящий христианин — это тот, кто не просто что-то слышал, узнал о Христе, начитался книг о христианстве. Это человек, который знает через свой внутренний опыт, что Воскресение Христа — реальность, что Живой Христос присутствует в Церкви. И Церковь тем и отличается от всех известных философских школ, религиозных общин и сообществ, что дает людям возможность соприкоснуться с Живым Христом в реальном внутреннем духовном опыте.

Христианин — член Церкви

Церковь располагает многими средствами, которыми человек может воспользоваться, чтобы выйти на путь, ведущий к личной встрече с Христом. Но прежде всего Церковь — это община. Когда человек приходит в Церковь, он перестает быть индивидуумом, стремящимся найти свой собственный, исключительный путь к Богу, к духовному совершенству. Попадая в Церковь, человек вливается в некий поток и начинает двигаться в его русле. Верующий человек оказывается идущим рука об руку с другими людьми. Став членом Церкви, человек становится членом общины и вместе с другими христианами начинает духовно возрастать.

Когда я говорю “человек стал членом Церкви”, то не имею в виду людей, которые время от времени заходят в храм, чтобы постоять на службе, поставить свечку и уйти, ничего не поняв, оставаясь такими же чужими в храме, какими они были до этого. Нет. Стать членом Церкви значит приходить в Церковь как в свой собственный дом, участвовать в ее жизни, регулярно посещать богослужения, исповедоваться и причащаться. Становясь членом Церкви, человек преодолевает культурные и психологические барьеры, отделяющие его от церковной жизни, и пытается войти в эту жизнь полноценно и интегрально.

Если в Церковь приходит человек, который мало знает о ее жизни, первой его реакцией нередко бывает шок — он попадает в совершенно непонятную и незнакомую атмосферу, слышит песнопения и возгласы на малопонятном языке, видит странные облачения, кадильный дым, странные церемонии. И человек неискушенный может подумать, что здесь происходит какое-то магическое действо, а вся обстановка создана для воздействия на психику. Именно так воспринимали Церковь многие атеисты, которые приходили в храмы с заведомым желанием все опровергнуть и ниспровергнуть. Но и пение, и чтение молитв, и одежды священнослужителей — это лишь внешняя сторона, которая никогда не станет понятной, если человек не ощутит ту внутреннюю сердцевину Церкви, которой является Сам Христос.

Церковные таинства — исповедь и Причастие

Основой церковной жизни являются таинства. Из них три основополагающие: Крещение — таинство вступления в Церковь, исповедь — таинство нашего ежедневного, регулярного очищения, и Причастие — таинство нашего соединения со Христом.

Для чего нужна исповедь и почему духовная жизнь и подлинная духовность невозможна без этого таинства?

Христианство утверждает, что то состояние, в котором мы сейчас живем, — это состояние человека после грехопадения: каждый из нас живет между Богом и диаволом, между добром и злом, каждый из нас ежедневно в своей жизни делает выбор между путем, ведущим ко спасению, к Богу, и путем, ведущим к духовной смерти и аду. В нашем нынешнем состоянии неизбежной раздвоенности, выбора между добром и злом мы духовно слепы, наше внутреннее зрение притуплено, мы часто не имеем правильных ориентиров, а потому не можем найти правильный путь. Мы не можем нащупать путь к свету именно потому, что находимся во тьме, не можем обрести путь к духовному исцелению именно потому, что не знаем, каков наш диагноз, каковы наши духовные болезни и как их лечить. Для всего этого и нужна исповедь.

Исповедь — это тот момент, когда мы ставим себя перед лицом Бога и производим честный, беспристрастный и беспощадный самоанализ; спрашиваем себя, чту отделяет нас от Бога и от людей, чту препятствует достижению духовных высот.

Из своей священнической практики могу сказать, что люди, которые исповедуются впервые или бывают на исповеди редко, как правило, не чувствуют своей греховности. Такой человек может прийти на исповедь раз в пять лет и сказать: “У меня больших грехов нет, я — как все, ничего не украл, никого не убил”, то есть приходит с чувством удовлетворенности самим собою. И парадоксальным образом, людям, которые исповедуются, скажем, раз в месяц или каждую неделю, на исповеди всегда есть что сказать, они видят свои грехи.

Почему это происходит? Потому что, чем ближе человек к свету, тем яснее ему все те недостатки, которые не видны во тьме. Если в комнате закрыть двери, зашторить окна и погасить свет, то невозможно будет увидеть, убрана она или в беспорядке, есть ли в ней грязь и пыль или нет. Если же распахнуть окно, в свете солнечных лучей сразу будут видны все места, где скопились грязь и мусор. Так же и с человеческой душой. Пока мы во тьме, пока далеки от Бога, пока варимся в собственном соку, мы не видим своих недостатков. Мы всегда уверены в своей правоте и только удивляемся, почему при всех наших прекрасных качествах так многое у нас не получается, так многое нас не удовлетворяет. И мы, как правило, виним окружающих, которые нас недооценивают, не замечают наши достоинства. От такого искаженного видения происходит много бед. И именно от этого помогает избавиться и исцелиться честная, полноценная и регулярная исповедь, которая приносится Богу, но сви-детелем которой является священник. Итак, исповедь — одна из важнейших составляющих христианской духовной жизни.

Другая составляющая — таинство Причащения. По учению Церкви, в момент принятия Святых Христовых Таин мы духовно и телесно соединяемся с Живым Христом. В свое время известный философ-материалист говорил, что “человек есть то, что он ест”. В каком-то смысле это действительно так: человек формируется тем, чем он питается. В христианстве верующие питаются Богом, причем не в переносном, духовном смысле, но в самом прямом: в таинстве Причащения под видом хлеба и вина они вкушают Тело и Кровь Христовы. При этом объяснить, что происходит в момент Причастия, невозможно: это можно пережить только на собственном опыте. С той же очевидностью, с которой апостол Павел ощутил присутствие Христа на пути в Дамаск, человек может почувствовать, что, когда он принимает Хлеб и Вино Евхаристии, он принимает в себя Самого Бога. Иначе говоря, расстояние, существующее между человеком и Богом, будучи однажды преодолено Богом, Который стал Человеком, основал Церковь и дал Свое Тело и Свою Кровь в пищу людям, — аннулируется в тот момент, когда мы духовно и телесно соединяемся с Богом в таинстве Причащения. В этот момент человек и Бог становятся “едино”, потому что жизнь человека, принявшего в себя Тело и Кровь Христа, становится неразрывно связанной с Богом, пронизанной Его присутствием настолько, насколько таковой являлась жизнь Христа, насколько таковой являлась жизнь Божией Матери и многих святых, соединившихся с Богом и ставших с Ним “едино”. Таким образом, Причастие — ключевой момент духовной жизни христианина.

О духовном наставничестве

На пути к Богу человек нуждается в духовном наставнике. Духовным наставником, или духовным отцом, духовником, может стать священнослужитель, которому вы доверяете. Он не может быть кем-то навязан. К выбору духовного руководителя нужно подойти очень ответственно. Прежде чем просить того или иного священника стать вашим духовным отцом, вы должны постараться понять строй его мыслей, его взгляды — не противоречат ли они вашим убеждениям. И если вы почувствовали, что это именно тот человек, которому вы можете доверить все самое сокровенное и взамен получить мудрый и честный совет, такой священник может стать вашим духовным наставником. При этом нужно помнить, что духовник не должен за вас решать ваши проблемы. Глубоко заблуждаются люди, которые воспринимают духовного отца как некоего оракула, способного решить все те проблемы, которые человек не может решить сам. Духовный отец может лишь помочь духовному сыну или духовной дочери прийти к правильным решениям, но не должен навязывать свои решения. Если же духовник действует иначе, если настаивает, чтобы любое его слово принималось к безоговорочному исполнению, такой духовник стоит на ложном пути. Очень важно найти такого наставника, который был бы духовно опытным и вместе с тем давал бы своим духовным чадам свободу, позволял бы им самим развиваться в этой свободе, подавая в нужный момент советы, но оставляя людям право принять их или не принять.

Проблема здесь заключается еще и в том, что священников мало, гораздо меньше, чем людей, которые хотели бы пользоваться их непосредственным, личным духовным руководством. Священник ограничен в своих возможностях, прежде всего во времени, и это тоже осложняет выбор священника, который стал бы подлинным духовным наставником.

О духовной литературе

В православной традиции существуют и другие способы получения духовного руководства. Это чтение духовной литературы, которой очень богата Православная Церковь. Евангелия, Деяния и апостольские послания, включенные в Новый Завет, составляют священное для христиан Писание. Верующие читают его ежедневно, многократно, а некоторые даже заучивают Евангелие наизусть. Кроме того, существует обширная литература, которая создавалась в течение всех двадцати веков существования христианства. И если человек хочет непрестанно духовно возрастать, он должен пользоваться и этими путеводителями.

Очень важно научиться правильно ориентироваться в море духовной литературы, которой сегодня заполнены книжные лавки. Далеко не все, что выдается за православную литературу, в действительности является таковой. В советское время мы страдали от того, что религиозные книги были недоступны, их можно было найти лишь на “черном рынке”, в “самиздате”. Сейчас ситуация изменилась. Церковные, монастырские и даже светские книжные магазины и лавки предлагают богатый выбор духовной литературы. Кроме книг и брошюр, есть видеоматериалы и аудиокассеты. Нередко эту продукцию сопровождают внушительные надписи, например “Книга издана по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II”; на многих книгах, брошюрах и кассетах изображены иконы, православные символы. Все эти внешние признаки принадлежности к православной традиции заставляют неразборчивых покупателей воспринимать всякую такую книгу как слово Церкви. Между тем, не всякая книга, на которой написано “По благословению Святейшего Патриарха”, действительно получила такое благословение. И не всякая брошюра, написанная православным автором, пусть даже священнослужителем, является подлинно православной.

Кстати, о “благословениях”. Иной раз попадаются книги, выпущенные по благословению иерарха, который в действительности уже несколько лет как умер. А недавно я видел книгу, изданную “по благословению святой горы Синай”. Может ли “гора” благословлять издание книги? И не является ли попранием памяти того или иного иерарха издание книг и газет якобы по его благословению через несколько лет после его смерти?

Одна из бед современной России — стремление нечестных людей нажиться на суррогатах, подделках. Происходит это повсеместно. Можно купить “фирменную” одежду знаменитого западного производителя: на деле же это изготовлено на отечественной фабрике, наспех скроено и продается по такой цене, что легко догадаться, что это подделка. То же происходит и на рынке духовной литературы. Есть книги, которые, прикрываясь громкими, вызывающими доверие “православными” названиями, на самом деле представляют собой подделку. Поэтому, приобретая книги, нужно быть осторожными и, если есть возможность, проконсультироваться предварительно с компетентными людьми.

Если же отмести весь этот мусор, то окажется, что существует огромное количество подлинно православной литературы, которая может стать для каждого христианина духовным руководством. Это прежде всего творения Святых Отцов и Учителей Церкви начиная со II века, таких как Игнатий Богоносец, Ириней Лионский, Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Блаженный Августин, Максим Исповедник, Иоанн Дамаскин, Симеон Новый Богослов, Григорий Палама (чтобы ограничиться только этими именами). Из русских дореволюционных авторов полезно читать Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова. Среди современных авторов, чьи книги могут принести огромную пользу, назову прежде всего митрополита Сурожского Антония, архимандрита Софрония (Сахарова), архимандрита Киприана (Керна), протоиерея Александра Шмемана. Очень полезно читать жития святых — как древних, так и новых, в особенности жизнеописания отечественных новомучеников и исповедников XX века. Настольной книгой христианина может стать “Добротолюбие” — классический сборник писаний духовно-аскетического содержания в пяти томах.

О молитве

Никакая религия невозможна без молитвы. В христианстве молитва составляет основное содержание религиозной жизни. Христианин — это человек, который постоянно помнит о Боге. Когда мы говорим о молитве, речь идет не только о том, чтобы, встав с утра, несколько минут помолиться и сделать то же самое вечером перед сном; не о том, чтобы иногда, придя в церковь, адресовать Богу несколько слов, но о том, чтобы постоянно жить в Боге, постоянно помнить о Нем. Апостол Павел говорит: “Непрестанно молитесь” (1 Фес. 5:17). И именно непрестанная молитва является идеалом для христианина.

Вы спросите, как можно непрестанно молиться, если человек должен работать, заботиться о ближних и т. д.? Когда мы говорим о непрестанной молитве, здесь имеются в виду не только те минуты, когда мы стоим перед иконами, но молитва как обращенность, ориентированность всей нашей жизни на Бога — то, что в Ветхом Завете называлось “хождением пред Богом”. Из Ветхого Завета, мы узнаем, что, например, Енох “ходил пред Богом” (Быт. 5:24), царь Давид “ходил пред Богом” (3 Цар. 3:6), а вот царь Аммон “не ходил путем Господним” (4 Цар. 21:22). Здесь указывается на некое основное содержание жизни человека — как он определил себя по отношению к Богу. “Не ходить пред Богом” — значит, не помнить о Боге, не ориентировать на Него свою жизнь, не сверять ее с божественными заповедями, с идеалами духовной жизни. А “ходить пред Богом” — значит всякий свой поступок, всякое свое дело и всякое слово взвешивать на весах христианской духовности: соответствует оно ей, или выпадает из ее строя.

Молитва неразрывно связана с жизнью. Мы не можем достичь успехов в молитве, если в повседневной жизни бываем раздражительными, недоброжелательными, нетерпеливыми. Молясь, мы должны постепенно меняться к лучшему.

Молитва — это беседа человека с Богом. Мы молимся не потому, что это нужно Богу, что Бог от нас этого требует. И уж конечно не потому только, что мы хотим от Бога что-то получить, хотя в каких-то случаях мы просим Бога о вполне конкретных вещах. Некоторые думают, что молитва нужна лишь для того, чтобы что-то у Бога попросить, и в этом случае Бог — лишь средство для получения чего-либо. Это в корне неправильный подход. Мы молимся Богу прежде всего потому, что мы жаждем общения с Ним.

Общение с Богом сродни общению с любимым человеком. Подобно тому, как влюбленный постоянно думает о любимой девушке, стремится к встрече с ней, а расставшись, начинает ждать следующего свидания, так и христианин, для которого Христос — главное содержание жизни, просыпается с мыслью о Христе и засыпает с этой мыслью. Он всю свою жизнь сверяет с жизнью Христа и прежде чем что-то сделать, спрашивает себя: а как бы на моем месте поступил Христос? Постоянно соразмеряя свою жизнь с нравственным и духовным идеалом христианства, такой человек постепенно выравнивает ее, она постепенно изменяется к лучшему. Это может происходить быстрее или медленнее, но если человек идет по этому пути не сворачивая, если все составляющие христианской духовности присутствуют, то жизнь человека становится постоянным движением вперед.

Человек по отношению к Богу никогда не может быть нейтральным, не может стоять на месте. Он либо движется к Богу, либо отдаляется от Него. Это как в шахматах: выжидательные ходы почти никогда не приводят к победе, они только кажутся нейтральными, на самом же деле это путь к проигрышу. Шахматист в игре должен быть активен, реалистически оценивая сильные и слабые позиции той или иной фигуры. Он должен двигать фигуры так, чтобы на каждом фронте побеждать.

Так и в христианской жизни. На каждом из “фронтов” — будь то участие в церковных таинствах, молитва, чтение духовной литературы — у человека могут быть победы и поражения, но ни на одном из них он не должен отступать. В исповеди он должен идти шаг за шагом к все более глубокому покаянию. Причастие должно приводить его к все более ощутимым внутренним переменам. Молитва должна быть школой общения с Богом, внутреннего сосредоточения. Чтение духовной литературы должно быть не бессистемным и спонтанным, но способствующим постоянному духовному возрастанию. Есть и другие составляющие христианской духовной жизни, в частности, аскетические правила, посты, воздержание и тому подобное, которые помогают человеку достигать все более высокого духовного уровня.

Беда многих современных людей заключается в том, что они живут без ясной цели, блуждают по дорогам без правильных ориентиров. Человек, привыкая жить подобным образом, перестает ценить свое время: изо дня в день, из года в год жизнь проходит бесцельно, человек, что называется, убивает время. Но убивать время — это преступление. Жизнь и без того так коротка. И чем ближе подходит человек к неизбежному концу, тем острее ощущает кратковременность жизни. Если же жизнь человека духовно наполнена, пронизана божественным присутствием, то ему всегда не хватает времени, всегда хочется сделать и успеть больше.

Итак, в духовной жизни невозможны выжидательные ходы. Время может течь либо со знаком плюс, либо со знаком минус. На пути духовной жизни можно или прогрессировать, или регрессировать, то есть либо приближаться к духовным идеалам, к Богу, либо от них отдаляться. Часто люди, живущие без цели, без духовного ориентира думают, что жизнь их протекает с неким нейтральным содержанием. На самом же деле, сами того не замечая, они постепенно деградируют.

Земная жизнь — подготовка к жизни будущей

Заканчивая эту беседу, хотелось бы сказать, что для каждого человека — религиозного или атеиста, христианина или нехристианина — земная жизнь — это движение к смерти. И часто наша жизнь оказывается бесцельной и бессодержательной именно потому, что мы забываем о ее конечной перспективе. Святые Отцы говорили, что человек должен жить так, будто каждый день его жизни — последний. При такой внутренней установке человек отказывается от множества второстепенных вещей, потому что в перспективе встречи со смертью эти вещи кажутся незначительными и ненужными, он сосредотачивается на самом главном. В христианской духовной жизни очень важно, чтобы память о смерти всегда присутствовала, но не для того, чтобы отравлять человеку жизнь, не для того, чтобы он разучился радоваться жизни, а для того, чтобы придать жизни серьезность и глубину. В христианстве смерть воспринимается не как что-то ужасное, не как катастрофа, прерывающая течение жизни, но как венец жизни, ее кульминация, вершина, как переход человека в состояние более полноценное, духовное и божественное.

Земная жизнь — подготовка к жизни будущей. Но это не значит, что наша жизнь — лишь некий черновик будущей жизни. Земная жизнь ценна сама по себе, и человек живет здесь не для того только, чтобы переждать это время, а затем перейти в лучшее состояние. Он живет для того, чтобы в активном доброделании, в активной духовной жизни принести плоды — как те, которые он оставит после себя на земле, так и те, которые возьмет с собою на небеса.

Христос говорит: “Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе” (Мф. 6:19). Христианская духовная жизнь есть собирание сокровищ на небе — накопление духовного богатства.

И именно с тем, что мы накопили в душе, в духе, в сердце, мы и перейдем в жизнь будущую. И именно от того, какого духовного состояния мы достигли, в конечном итоге и зависит наша судьба в жизни вечной. Из этого мира человек не возьмет с собой ни материальное богатство, ни те многообразные способы подменить счастье, блаженство и удовлетворение, которые он здесь изобретает. Он возьмет с собой только то, что накопил в своем духовном опыте.