Иудея под властью Рима Оказавшись под властью Рима, Иудея вынуждена была платить тяжелую дань. Римские легионеры постоянно находились в Иерусалиме. Вместе с тем царское правление достигло значительного успеха и даже славы. Несмотря на все политические перемены, царь

«Я не называю себя эллином, потому что я не верую в то, во что веровали эллины. Я мог бы назвать себя византийцем, потому что я был рождён в Византии. Но я предпочитаю просто называть себя христианином». Будто предвидя будущие метаморфозы сознания своих соплеменников, ещё в XV веке Константинопольский патриарх Геннадий Схоларий ответил на вопрос о своей национальной принадлежности. Не секрет, что в современном сознании отдельных православных народов национальное выступает на первый план и доминирует над религиозным. Данная беседа, инициированная редакцией «Отрока», посвящена нашим православным братьям - грекам. Древняя Греция дала Европе цивилизацию, книги и учёность. От греков пришло на Русь православие. Великая империя ромеев - Византия - почти тысячелетие задавала тон европейской политике, определяла культурный облик огромной части Европы. Всё это дало грекам предпосылки для острого ощущения себя исключительной нацией с особой ролью в истории и великой миссией. Но те, кто бывает в Греции или знаком с её историей, знает, как из этого - справедливого, конечно, - ощущения порой вырастают довольно фантастические, причудливые идеи и геополитические проекты. Однако нам особо интересно, как феномен национализма проникает в церковную жизнь и меняет сознание церковного народа. Это тем более актуально потому, что «греческий мир» - не единственный в сегодняшнем мире соблазн для православного христианства.

К беседе на эти темы «Отрок» приглашает гостей редакции.

Участники:

Владимир Шолох, Киев . Закончил Киевскую духовную семинарию в 1996 году. Один год прожил в Греции, в Афинах. Ездил на заработки, параллельно изучал язык на философском факультете Афинского университета. Вернувшись в Киев, преподавал древнегреческий около шести лет. Переводчик с древнегреческого и новогреческого.

Андрей Ус, Киев. Закончил Киевскую духовную семинарию и академию в 2006 году. Сразу после окончания академии уехал в Грецию как стипендиат Министерства иностранных дел Греции. Закончил философский факультет, историко-археологическое отделение Афинского университета. После окончания работал в Паломническом центре УПЦ при ОВЦС в качестве переводчика и сопровождающего паломнические группы на Афон. В общей сложности провёл в Греции пять с половиной лет.

Модератор беседы - Максим Белецкий, Киев. В 1993 году окончил Киевский педагогический университет имени Михаила Драгоманова. Более двух десятилетий совмещает преподавательскую работу с технической и редакторской работой в церковном книгоиздательстве Украинской Православной Церкви.

Максим Белецкий: На уроках правоведения в школе наше внимание обращали на то, что нация и народ - понятия разные. Например, евреи не могут называться нацией, а только народом. Ключевым отличием этих понятий являлось наличие собственной территории. То есть, у евреев своей территории нет, точнее, долгое время не было, поэтому евреи могут называться только народом, а нацией может называться лишь народ, имеющий территорию. Как бы вы прокомментировали это моё воспоминание из школьных лет?

Владимир Шолох: В языке евреев, библейских евреев, было два слова для обозначения народов: «гой» и «ам». Причём «гой» - это, скорее, народ, объединённый родственными связями, а «ам» - общность, живущая на одной территории. Эти слова употреблялись ещё в обетовании Аврааму, что от него произойдут многие народы - «гойим». И далее: от тебя произойдёт великий народ, «ам». И впоследствии у Израиля возникло собственное ощущение себя как народа, объединённого, прежде всего, религиозно, и лишь во вторую очередь родственными связями, восходящими к Аврааму. Причём к этому народу могли присоединяться люди из других народов, прежде всего египтяне. Для них вход в Израиль был наиболее прост. Но для моавитян и аммонитян это было недоступно в принципе за их враждебное отношение к израильтянам во время странствования по Синайской пустыне…

Израиль не переставал оставаться народом и в рассеянии, когда от самой территории Израиля почти ничего не осталось, во время Вавилонского плена. Так что такое определение народа, которое ты только что привёл, не очень совместимо с библейским.

М. Б.: Поговорим о собственно национализме*. В связи с тем, что в СМИ вокруг нас звучат слова не только «национализм», но даже «нацизм», пришлось уточнять по словарям, что такое нацизм. Нацизм является сокращением слова «национал-социализм». Полагаю поэтому, что о нацизме мы говорить не будем. Хотелось бы разобраться, что такое национализм. Понятие национализма может по-разному определяться в зависимости от того, кто какой смысл в него вкладывает, это понятие может принимать крайние значения. Наиболее положительное значение - когда ставится знак равенства между патриотизмом и национализмом, и противоположное ему значение, когда ставится знак равенства между национализмом и шовинизмом, и даже национализмом и фашизмом. А как греки себе представляют национализм?

* В греческом - ἐθνικισμός, построено от ἔθνος - народ, народность, племя - люди, объединённые общими обычаями.

Андрей Ус: Национализм всегда проявляется в те исторические моменты, когда один из народов прямо или косвенно порабощён другим; когда притесняются традиции, культура, язык. Если мы возьмём эпоху Палеологов, это практически два столетия, территориально империя уже не имела тех границ, что прежде. Потом 350 лет унижений и порабощения турками… Тут хочешь не хочешь зародится национализм.

С XVII века среди всего многонационального и религиозного микса в Османской империи, а также в Западной Европе, греки начали выделять себя как нацию, используя при этом слово γένος. Греческий национализм стал проявляться уже более остро примерно с конца XVIII века. Этот век ознаменован эпохой греческого просвещения: появляется новая интеллигенция, известные мыслители, часть из которых составляло духовенство. Духовенство сыграло важную роль в формировании их национализма. В частности, Козма Этолийский - великий апостол Греции, который основал более двухсот школ. Он имел отвагу учить и тайно, и открыто греческому языку тех греков, которые уже начали его забывать. Греки сейчас говорят, что если бы не Козма Этолийский, то они бы забыли свой язык. Так, концепцией национализма для греков становится не только потерянное византийское прошлое, но вся история народа, начиная с древности.

Также выдающейся была роль диаспоры. Многие греки были вынуждены покинуть пределы павшей Византийской империи, они осели в Западной Европе, некоторые поселились на берегах сегодняшней Южной Украины, в частности, в Мариуполе, до этого они были в Крыму, позже они также поселились в Одессе…

В. Ш.: И основные греческие мыслители того времени (начиная от времени падения Константинополя в 1453 году и даже раньше) жили не в Константинополе, а в Венеции, большой греческой диаспоре. Именно Венеция давала всему греческому миру образованных людей, которые формировали народное самосознание. Но мне кажется, что у греков национализм сложился ещё раньше - в эпоху империи, когда начала проводиться довольно жёсткая национальная политика по отношению к сателлитам империи. И если до этого большинство императоров были не греки даже, часто армяне, исаврийцы… то потом, века, кажется, с XII, на престол стали восходить только греки. И к концу империи появилось понятие эллинов, оно вернулось в качестве положительного определения. До этого оно имело значение «язычники». А теперь мы эллины, «у нас великая история, мы великий народ».

М. Б.: У меня возникло впечатление, что Греция островная и фанариотский* Константинополь - два совершенно разных мира.

* Фанар (греч. Φανάρι, тур. Fener) - район Стамбула на южной стороне Золотого Рога, где расположена резиденция Константинопольского патриарха. Название район получил по расположенному здесь в византийскую эпоху фонарю. После завоевания города турками стал основным местом проживания константинопольских греков.

В. Ш.: Островная и материковая Греция во время владычества турок погрузились в почти полный мрак невежества, греки чуть ли не забыли свой родной язык, свою культуру. А в Константинополе это ещё как-то сохранялось. Константинополю удалось остаться своеобразным заповедником, островком греческой культуры. Этому благоприятствовало наличие патриарха, который жил там и никуда оттуда съезжать не собирался, как и сейчас не собирается, а также довольно большое количество состоятельных греков, которые могли от султана откупаться и сохранять в неприкосновенности свой мирок на Фанаре.

В этом мирке и возникло то мироощущение, которое греки называют эллинизмом. Это явление очень похоже на иудейский мир. Эллино-христианство. Греки стали считать, что в православии религиозность может быть только греческого пошиба. Они, возможно, так открыто об этом не говорили. Но это вытекает из очень многих их действий. В сфере влияния Османской империи, там, где можно было, греки уговаривали турок подарками или словами ставить на епископские кафедры только греков. И очень часто это у них получалось. В балканских странах хранят грустную память о греческом владычестве во время Османской империи. То есть, из Фанара приезжали греческие ставленники султана и вели себя нехорошо по отношению к местному населению.

М. Б.: Вспомним слова апостола Павла, что нет ни иудея, ни эллина… - о чём вообще идёт речь? В данном стихе в узком смысле и в посланиях апостола Павла в широком смысле. Речь идёт о национальности или о религии?

В. Ш.: Я думаю, речь идёт о чём-то третьем. Потому что иудеи превозносились над другими народами тем, что они знают Бога. Эллины превозносились своей культурой. А «варвары» - это изначально слово нейтральное. Оно приобрело негативный оттенок уже ко времени Христа, однозначно.

М. Б.: Тогда получается, что в этой фразе апостола Павла «иудей» и «эллин» - даже не однородные члены предложения. Это какие-то совершенно разные понятия, которые призваны обозначить, что христианство стои`т над всем этим?

А. У.: Христианство не умаляет в человеке ни национальность, ни его гражданские права, ни традиции и обычаи его народа. В Деяниях апостолов читаем: когда апостолу Павлу предстояло отвечать перед судом, он, будучи евреем, но гражданином Римской империи, потребовал суда кесаря. Апостол Павел, проповедуя Христа, одновременно отстаивает свои гражданские права.

В Греции и на Афоне духовенство говорит, что есть две ноги, на которых стоит человек: это Церковь и любовь к родине.

М. Б.: Это понятно. С другой стороны, каждый понимает, что даже на православное христианство каждый народ, каждая национальность накладывает свой отпечаток - уже хотя бы тем, что излагает православное вероучение, богослужение на своём, отличном от других, языке. Как этот возможный отпечаток соотносится с тем, что во Христе нет ни иудея, ни эллина? Как не удариться в одну или другую крайность, как избежать того, чтобы национальное задавило наднациональное и наоборот? Ведь если просто грубо уничтожить национальное, получится просто какое-то космополитическое сообщество…

В. Ш.: Христианство не может существовать вне какой-то культуры и вне какого-то языка. Оно всегда будет преломляться через них. Если даже отказываться от культуры, неизбежно всё-таки останется одна какая-то культура. Например, иудео-христиане считали, что нормативным должно быть только иудео-христианство. Но в апостольском христианстве исключено доминирование одной культуры над другими.

А. У.: Христианство в концепции апостола Павла не поглощает, а преображает местные традиции. Через призму конкретной культуры людям проповедуется Христос. Так делал святой Николай (Касаткин) в Японии.

В. Ш.: Николай Японский, когда увидел, насколько глубоко различие ментальностей русской и японской, понял, что просто перевести на японский язык свои мысли - не пойдёт, его просто никто не поймёт. Поэтому он решил вжиться в культуру. Лет десять он молчал, не проповедуя о Христе никому. Вживался в местный колорит, пытался его усвоить, пытался заговорить с японцами в их понятиях. В итоге проповедь его была успешной.

Патрик Ирландский, сам будучи шотландцем и уже знавший к тому времени латынь, в Ирландии проповедовал не на латыни, конечно, а на ирландском языке, и очень активно использовал их мифологию. Его проповедь тоже была вполне успешной. Также можно вспомнить апостола Павла в Ареопаге.

А. У.: И святые Кирилл и Мефодий не ограничились просто созданием алфавита для славян. Они были знакомы с культурой славян, так как в их время существовали большие поселения славян возле того же города Салоники и в северной Греции. Их миссией было дать славянам информацию о христианстве на доступном языке. Если бы это были просветители Запада, они бы могли дать латинский алфавит и латинскую грамматику нашему народу. Но история распорядилась иначе.

В. Ш.: Очень показательна перемена в современной греческой миссионерской работе. Поначалу, проповедуя другим народам, скажем, в Индии или в Африке, греки навязывали людям греческую культуру. Но в последнее время они стали преображать местную культуру, использовать её как базовую.

М. Б.: В связи с вопросами о национализме вспоминается понятие мессианского национализма евреев. Как тот национализм соотносится с национализмом вообще?

В. Ш.: Мессианский национализм евреев сошёл свыше. У пророка Исаии написано, что «ты, Израиль, будешь светом для всех народов». Светом - в смысле, источником правильного богопознания. И в той ситуации это было вполне оправдано, так как все народы были политеистичны, и только в Израиле был монотеизм. Он, по замыслу Божию, должен был стать народом миссионерским. Впрочем, на самом Израиле это не исполнилось, хотя и были в своё время проповедники иудаизма и в эпоху Маккавеев, и позже, при Христе, но они не занимались инкультурацией веры Израиля, они всех обращали в иудейскую культуру, и многим это не нравилось. И это пророчество исполнилось, скорее, на Христе и на Новом Израиле. У греков потом появилось своё мессианство, чисто культурное уже. «Греция - родина европейской культуры», и, как хорошо сказал один персонаж фильма «Моя большая греческая свадьба»: «Люди делятся на две категории - на греков и на всех остальных, которые хотят стать греками».

М. Б.: А современные евреи в иудейство принимают достаточно неохотно?

В. Ш.: У них полностью отсутствует внешняя миссия. В IV веке нашей эры она ещё существовала. Потом она полностью прекратилась, и иудаизм стал религией закрытой. Но изначально они были открыты, миссионеры у них когда-то были.

М. Б.: Миссия и мессианство… Всё же это не одно и то же.

А. У.: Любой народ - равно еврейский, японцы, китайцы - в какой-то момент формулирует определённую миссию своего существования. Но очевидно, что современное «мессианство» некоторых народов не имеет никакого отношения к христианству.

В. Ш.: Ещё характерно, что особым национализмом отличаются народы угасающие, но с богатой историей. Это как военная форма в маленьких государствах - чем меньше страна, тем больше лампасов.

М. Б.: Вот греков в сегодняшней ситуации можно считать представителями подобного народа?

В. Ш.: Однозначно. Как-то на одной из моих работ в Греции один паренёк, приехавший из Австралии, грек-репатриант, сказал: «Вот кем были вы, славяне, когда мы строили Парфенон?» И тут был старенький профессор-грек, который сказал: «Ну да, и кто мы теперь?». Думаю, что он имел в виду тот факт, что у греков как у народа выдохся творческий потенциал. Единственное, что они могут, - хранить то, что у них сейчас есть. Иногда вспоминать своё славное прошлое. Вообще, греки похожи на детей, но это такая детскость, похожая на старческую, когда старики впадают в детство. То есть, народ очень старый, древний. Он выдохся и впал в детство.

М. Б.: Моё впечатление о Греции: более всего бросается в глаза обилие национальных флагов. Практически на всех монастырях, приходах присутствует национальный флаг, и ещё византийские флаги. Не представляю, чтобы у нас на церковных учреждениях или на соборах-приходах-монастырях висел национальный флаг. В Греции же такое на каждом шагу. Как это можно объяснить? В это что-то вкладывается или это просто традиция?

А. У.: Для греков флаг очень важен. Грек не может быть просто космополитом. Он не может просто сказать: я христианин - и всё. А для церковных кругов, для иерархии, верующих православных христиан византийский флаг последней династии Палеологов является символом их национальной идеи - эллинизма, того, к чему они стремились и стремятся.

М. Б.: У греков на сегодня существует две церковные юрисдикции. Каковы отношения между ними?

В. Ш.: Да, действительно, греческий народ в церковном отношении разделён на две юрисдикции: Константинопольский патриархат, к которому относится собственно Константинополь, почти все острова и некоторые участки на материке, например, Афон, ставропигиальные монастыри в Македонии (области Греции), - и вся остальная материковая часть Греции, которая относится к юрисдикции Элладской Церкви. Церковные отношения между двумя иерархиями довольно напряжённые с момента их возникновения и до сих пор. Но греков это совершенно не смущает. Они между собой вполне дружат, ощущают себя единым народом, «пускай у епископов лбы трещат, на здоровье, если им хочется ссориться». Иерархи двух церквей сослужат друг с другом. Просто Константинополь обижен на то, что у него оттяпали такой большой кусок территории при короле Оттоне после успехов греческой революции. И эта обида до сих пор не забыта.

М. Б.: Может, расскажете об этом подробнее?

В. Ш.: Когда греки начали свою освободительную войну с турками, они сначала отвоевали Пелопоннес и маленький кусочек материковой Греции, включая Афины. У этой войны было несколько стадий. И в одной из первых стадий им дали короля Оттона, немца. В перспективе планировалось освободить всю Грецию, включая Константинополь. Оттон решил не ждать, и, чтобы патриарх, очень зависимый от султана, не мог оказывать никакого влияния на население освобождённой Греции, он решил устроить независимую Церковь.

М. Б.: В 1833 году от имени малолетнего короля Оттона I специальной декларацией от 23 июля была провозглашена автокефалия Церкви на территории королевства Греции. Главой Церкви объявлялся король. Такое одностороннее, в нарушение церковного права, провозглашение юрисдикционной независимости не было признано Константинопольской Церковью, а также иными поместными Церквами. Возник раскол, продолжавшийся 17 лет. 29 июня 1850 года томосом Патриарха Анфима IV Церковь в Элладе была признана Вселенской Патриархией, которая, однако, зафиксировала ряд условий, обеспечивающих особый статус «Матери-Церкви» (Вселенской Патриархии) в Элладе.

А. У.: Поясним, что в Османской империи не было разделения на национальности, а было разделение на религиозные группы. Были так называемые миллеты*: христианский миллет, иудейский миллет и поздний армянский миллет. И Константинопольский патриарх был ответственным за поведение христианского миллета. Если они восстают, он обязан был перед султаном анафематствовать его действия. Именно так и поступил Григорий V, который сейчас почитается как новомученик в Греческой Церкви. Как только началась греческая революция, он сразу же анафематствовал действия революционеров. Но это их не остановило.

* Милле́т (тур. millet, от араб. ملة‎‎ - милла‎) - богословский и юридический термин, распространённый в мусульманских странах - религиозная конфессия, имеющая автономные административные учреждения, расположенные в специально отведённом для этого месте города.

М. Б.: Откуда взялся король Оттон? Почему немец, а не француз, не англичанин? Почему не грек?

В. Ш.: В то время и в Англии были короли немецкого происхождения. Во Франции короля вообще не было (Наполеон не в счёт, он не король, это была уже республика). И в Европе в то время чистокровными королями считались только немецкие королевские роды. Вот оттуда и позаимствовали. Оттон принял православие, когда стал королём Греции. Потом то ли он сам, то ли кто-то из его детей породнился с домом Романовых. В Греции до сих пор живёт благодарная память о царице Ольге, урождённой Романовой. Кстати, именно Ольга завезла каштаны в Киев, до неё здесь каштанов не росло.

М. Б.: А почему Константинопольская патриархия так держится именно за место, за территорию? Может быть, она бы принесла гораздо больше пользы, если бы находилась на свободной территории, а не на мусульманской?

В. Ш.: Я думаю, что проблема, скорее, в их «византийском мире», в мечте о возвращении Византии со столицей в Константинополе, в вере, что столицу Восточной империи нельзя отдавать.

Даже когда Ататюрк* предлагал Константинопольской патриархии создать национальную турецкую Церковь, туркоязычную, все воспротивились.

* Мустафа́ Кема́ль Ататю́рк (1881–1938) - первый президент Турецкой Республики, основатель современного турецкого государства. Турецкая православная церковь - неканоническая православная юрисдикция, созданная в 1921–1922 годах православными христианами Турции при поддержке турецкого правительства, которое пыталось создать национальную православную церковь, не связанную с греческим православием, и оторвать живущих в Турции греков от связей с Грецией, сделав их патриотами молодой Турецкой республики.

А. У.: Но она была создана…

В. Ш.: Да, и до сих пор существует в виде одного домика…

М. Б.: Расскажите, пожалуйста, о так называемой «Великой идее».

А. У.: Когда после 1821 года начало образовываться новое государство Греция, родилась идея - καθ΄ημάς Ανατολή, то есть «наш Восток», или же «великая идея». Греки решили на основе этой идеологии вернуть потерянную территорию и возродить павшую империю, где они когда-то проживали и процветали. Идеей Елевферия Венизелоса*, известного политического деятеля - было отвоевать Константинополь. Он буквально за полтора-два десятилетия расширил территорию Греции до тех пределов, которые есть сейчас, и он планировал её и дальше расширять… Μεγάλη Ιδέα - великая идея о возвращении греческой территории в границах Византийской империи - до сих пор живёт в умах этого народа.

* Элефтериос Венизелос (1864–1936) - греческий политик, занимавший должности премьер-министра Крита и премьер-министра Греции.

В. Ш.: У евреев есть та же идея - вернуть границы Соломонова царства.

М. Б.: Как Венизелос собирался отвоёвывать Константинополь?

В. Ш.: Руками английских и немецких солдат. Это был какой-то безумный марш. Греки там, конечно, тоже были. Но их было мало. И в основном попали в руки к туркам как раз греки, потому что у союзников хватило ума оттуда уйти.

В любой погибшей империи вынашиваются подобные идеи. После развала совершаются попытки эту идею осуществить. Но они, как правило, оканчиваются ничем.

М. Б.: Получается, что эта идея, которая достаточно далека от реальности и очень маловероятно, что исторически когда-то сможет быть реализована, даёт грекам какое-то вдохновение и силы?

А. У.: Конечно… Но то, что было потеряно, вряд ли вернётся! Когда Венизелос носился с идеей возврата Константинополя, тогда для подобных планов было подходящее время. Даже численно греков тогда, что в Константинополе, что в самой Турции, было очень много. Но сейчас, получив этот город, что греки с ним будут делать? Там проживает больше 13 млн. турок! Тем более, греки и турки - совсем чужие друг для друга народы.

Неоднородность населения несёт большие сложности. Вот, например, у греков назрела большая проблема в области Фракия - это территория, граничащая с сегодняшней Турцией. Там сегодня существуют скрытые дотации для мусульманского населения со стороны турецкого правительства. А на фоне экономического кризиса в стране это греков ещё больше возмущает: мусульмане получают экономическую поддержку, а мы от Евросоюза - уже нет!

В. Ш.: Мне кажется, что главный изъян сегодняшней греческой национальной идеи в том, что для христианства нормально стремиться к Царству будущего века, а греки стремятся к царству ушедшего века. Такое ретроспективное христианство.

М. Б.: Возникает следующий вопрос: кого, кроме себя, греки видят в этом «греческом мире»?

А. У.: Никого… Ну, может быть, еще тех турок, которые живут на территории бывшей империи. Этнически это местные племена: лидийцы, фригийцы…

Но тех же возвращающихся понтийцев они сторонятся!

В. Ш.: Да, для них это люди второго сорта. Аналогично в Израиле: есть хасиды, которые рождены в хасидских семьях, и это люди первого сорта, а есть евреи секулярные, которые становятся религиозными, живут как хасиды один в один, но у них прошлое запятнано, и они люди второго сорта. И отношение к ним соответствующее.

А. У.: Зато, кстати, христиане из Сирии, Иерусалима, приезжающие на богословский факультет в Афинах, рассказывают, что некоторые их соплеменники себя позиционируют не сирийцами, а ромеями. Даже среди арабов живёт эта «Великая идея».

М. Б.: А у каких ещё народов встречается то, что можно назвать их национализмом, их народным миром?

В. Ш.: Китайский мир. Особенно японский мир. Очень характерной была речь адмирала японского флота перед решающей битвой во время Второй мировой войны. Он сказал: «Вы знаете, с кем мы воюем? С американцами. А они считают, что они произошли от обезьяны. Но мы же с вами знаем, что мы - потомки богов. Поэтому нам победа гарантирована». И продули…

Такое японское отношение к другим народам ещё не остыло. Даже японец, который какое-то время жил за рубежом, несколько лет, скажем, и вернулся, - к нему уже отношение как к порченному. У меня сведения от моего друга, живущего в Японии уже более 11 лет.

Чем отличается японский национализм от всех остальных национализмов - он самодостаточен. Другие себя противопоставляют кому-то. Например, Россия противопоставляет себя Западу, Греция - всему, что не греческое…

М. Б.: Японский, греческий, немецкий миры… британский колониальный мир… когда эти понятия накладываются на религию, в частности, на православие, могут ли они привнести в неё что-то хорошее?

В. Ш.: Полагаю, положительного может быть только то, что они могут способствовать сплочению народа. Но такое сплочение временное, касающееся этого мира. От национализма в христианстве хороших плодов я ещё не видел. Сращивание Церкви с каким-то из таких миров обычно приводит к тому, что она попадает в подчинённое положение.

Здесь есть ещё проблема ментальности. Ментальность - это какие-то особенности мировоззрения, своя иерархия ценностей, способ мышления, характерная реакция на что-то. Большинство православных обладает азиатской ментальностью, а не европейской. Сакрализация власти, привычка к сильной руке - это типично, скорее, для Азии, чем для Европы. В Греции имеем своеобразный сплав обеих ментальностей. То есть Греция расположена где-то на границе как территориально, так и культурно.

М. Б.: Когда в начале 1990-х годов вновь возникло автокефалистское движение, возникало ощущение, что в сознании его сторонников, в их чаяниях Украина как земная родина стоит на первом месте, а Бог только на втором, если не дальше. Есть ли что-то подобное у греков, японцев, которых мы сегодня обсуждаем?

В. Ш.: Для начала о Греции. Подпись под фотографией православного профессора: «Γνήσιος Έλληνας και ορθόδοξος χριστιανός» - «Подлинный грек и православный христианин», то есть на первом месте он чистый грек, а потом - православный христианин. Там есть большая проблема в изменении системы ценностей, когда национальное становится более ценным, чем религиозная составляющая.

М. Б.: И я так понимаю, что это то, против чего апостол Павел нас в первую очередь предостерегает?

В. Ш.: Однозначно.

М. Б.: А с чем это связано - с недостатком религиозного или с избытком национального?

В. Ш.: Скорее, с потерей эсхатологической* составляющей нашей веры. Древние христиане ждали Христа, Который скоро придёт. И им было, грубо говоря, всё равно, что происходит сейчас. Наше время другое: мы видим, что Христос долго не приходит, и только Бог знает, когда Он придет. Отсюда такой интерес к настоящему, утрата вот этого острого чувства ожидания, присущего первохристианству.

* Эсхатоло́гия (от др.-греч. ἔσχατον - «конечный», «последний» + λόγος - «слово», «знание») - система религиозных взглядов и представлений о конце света, искуплении и загробной жизни, о судьбе Вселенной и её переходе в качественно новое состояние. Также отрасль богословия, изучающая эту систему взглядов и представлений в рамках той или иной религиозной доктрины.

М. Б.: В заключение нашей встречи попробуем пояснить, в каких мирах и по законам каких миров жили в теле Иисус Христос и апостол Павел.

В. Ш.: По-видимому, в тех, где «нет ни иудея, ни эллина, ни варвара, ни скифа, ни раба, ни свободного». Христос позволял Себе свободно общаться с самарянами, и этим шокировал «иудейский мир». Заодно полностью разочаровал этот мир Своим мессианством, которое этому миру не подошло. А Павла «иудейский мир» до сих пор считает своим врагом номер один.

Это называется Церковью. Её главная и единственная задача - проповедь христианства. Без национализма, ура-патриотизма и политики. Это, собственно, то, что ожидается от преемников апостолов.

Вот хорошие слова митрополита Антония (Блума): «Я убеждён, что Церковь не должна вмешиваться в политику и не должна быть как бы политической партией определённого рода, потому что это сразу снижает её на тот же уровень, что и государство, будто всё дело просто в том, что у неё одна идеология, у государства другая. Но Церковь, на основании своей веры в Бога и в Евангелие, имеет определённые нравственные устои. И вот эти общечеловеческие нравственные устои Церковь имеет право провозглашать, говоря не: „Бог вас накажет, если…“, а: „Если ты хочешь быть настоящим человеком, то ты не можешь поступать так, как поступаешь…“. В обществе, в стране, где есть несколько политических партий, опять-таки, Церковь не должна быть частью одной из них. Но Церковь должна на основании Евангелия иметь нравственное суждение о любых действиях государства, парламента или любой властной структуры и высказываться, что так нельзя поступать (кто бы ни поступал: правый, левый, средний). Церковь должна иметь зрячесть и мужество сказать любой партии, любой группе людей: „Это недопустимо!“. И не потому, что Церковь принадлежит другой группировке, а потому, что Цеpковь - как указатель».

Был в истории Русской Церкви митрополит Московский Кирилл - при Иване Васильевиче Грозном*. Он ни слова ему не сказал против уничтожения Новгорода и убийства священномученика Филиппа. Хороший, должно быть, был человек, понимал высшую государственную необходимость всех мудрых действий самодержца. О чём просили, о том и проповедовал. Но он так и остался в книжках по истории, никто о нём не помнит, в отличие от святителя Филиппа.

Образец отношения к политике - не партии на соборах, не святые отцы, а Христос и Его апостолы. То, что у отцов согласно с апостольским преданием, достойно принятия. То, что не согласно, принимать не стоит.

* Митрополит Кирилл (1492–1572) - митрополит Московский и всея Руси, избранный 11 ноября 1568 года Иваном IV на место низложенного Филиппа.

М. Б.: Итак, Церковь - выше государства. Любого. В том числе, как современная Греция, христианского. С надеждой, что указанный идеал возможен и в нашей жизни, я хочу от всей души поблагодарить участников нашей беседы.

Дабл Ви держался как всегда, бодро и подтянуто. Однако Корчак заметил у него на лбу глубокую морщинку, которой раньше не было. Он вдруг понял, что Дабл Ви — всегда казался намного моложе своих лет, а по сути — на самом деле — он уже довольно пожилой человек.

— Мы выполняем обещание, — сказала Анна, — вот, перед вами все члены нашей команды, и каждому вы можете посмотреть в глаза, как и хотели.

— Наверное, в этом уже нет необходимости, — сказал Дабл Ви. — Я давно уже вычислил всех поименно, а последние события показали, кто здесь чего стоит. Но, раз уж мы собрались, я думаю, у нас найдется, о чем поговорить.

— Вы просили меня прошлый раз найти кротовые норы, через который их мир взаимодействует с нашим, — сказал Корчак, — мы их нашли.

— Вы знаете, как победить коррупционеров? — быстро спросил Дабл Ви.

— Боюсь, что нельзя победить то, чего нет, — ответил Стар.

— Что значит — нет? — удивился сказал Дабл Ви, — поясните!

— Это нельзя объяснить в двух словах, — сказала Глинская, — я думаю, проще всего будет показать это на примере исторических аналогий.

— Опять? — спросил Дабл Ви с тоской, — может, как-нибудь попроще, без этих ваших аналогий.

— Вы сами учили нас, что не бывает простых ответов на сложные вопросы, — заметил Стар, — выслушайте Елену, она права, так будет проще.

— В древние времена на Земле процветало рабство, — начала свой рассказ Глинская, — как и сейчас. Давайте называть вещи своими именами. Мы говорим обтекаемо: «лагерники», «лагерные работники», хотя можно сказать короче и правильнее — рабы!

— Не буду отрицать, вы правы, это именно рабство, — ответил Дабл Ви, — с тем обличием, что все рабы сейчас принадлежат только государству, а не другим людям, как в древние времена.

— А вот вы что можете сказать об эффективности рабского труда? Как руководитель Лагеря? — спросил Стар.

— Вы сами знаете, Стар — грустно вздохнул Дабл Ви, — рабство неплохо работает в мелких хозяйствах, но когда объемы производства становятся большими… рабов невозможно стимулировать. Производительность труда — крайне низкая. Чтобы производить больше, надо увеличивать число рабов, и тогда на их охрану, на то, чтобы организовать их работу, заставить хоть как-то работать уходит почти столько же ресурсов, сколько они производят. Замкнутый круг!

— Самое развитое государство древнего мира, Римская империя столкнулась с той же проблемой, — сказала Глинская.

— Я в курсе, — ответил Дабл Ви, — в прошлый раз, когда вы упомянули Римскую империю, меня это заинтересовало. Я выкроил время и изучил этот вопрос. Они стали искать другие экономические модели, они давали рабам в пользование землю и разрешали жить семьями, иметь собственность, государство выкупало способных рабов у хозяев и давало им свободу, чтобы те могли работать во благо Рима. Но результата это не дало, и никто не знает почему.

— Теперь мы знаем, почему, — сказала Глинская, — потому что нельзя было изъять рабство из экономики, не изъяв его при этом из мозгов населения. Для населения Рима рабство — было основой основ, фундаментом общества. Да и большинство рабов не мыслило свою жизнь без рабства и не было готово к самостоятельной жизни.

— И какое отношение это имеет к нашей ситуации? — сказал Дабл Ви, — я никак не пойму куда вы клоните. Поменять сознание людей и сейчас непросто, а в те времена было вообще невозможно, тогда еще не существовало ни психостатистики, ни психодинамики.

— Тем не менее они сделали это, — сказала Анна, — Они поменяли сознание людей. Они воспользовались для этого привычной народу формой — религией. Они собрали рабочую группу специалистов, вроде нашей, и те создали новое религиозное учение: самое гуманное, самое светлое учение, пронизанное любовью к человеку, в котором не было места рабству. Историкам оно известно под названием «Христианство».

— Я знаю, что такое «Христианство», но почему вы думаете, что оно было искусственно создано этими римскими специалистами? — спросил Дабл Ви.

— До нас ведь дошли священные тексты Христианства, — ответила Анна, — Конечно они сильно искажены временем и неграмотными пересказчиками, но в них легко опознаются те методики и те приемы влияния на сознание, которыми пользуемся и мы в наши дни. Ведь мы сейчас делаем ровно то же самое, мы тоже готовим подобное «Слово», чтобы при необходимости забросить его в мир и изменить сознание людей. И мы используем ровно те же приемы.

— Хочу напомнить, — быстро сказал Дабл Ви, — что мы с вами договаривались, — никаких самостоятельных «забросов», только после согласования со мной. А то мы уже видели, как работает это ваше «Слово», в истории с той пьесой.

Он встал и прошелся по кабинету:

— Это слишком рисковано! — Он повернулся к Елене, — Ведь вы историк! Вспомните, чем все кончилось тогда! Это ваше христианство, как бы прекрасно оно не было само по себе, оно не изменило мир к лучшему. После победы Христианства, и вы сами об этом рассказывали в прошлый раз, наступила самая мрачная эпоха в истории человечества, это ваше Средневековье. Никто не знает, почему это случилось.

— Мы это знаем! — сказала Анна.

— Христианство! — сказал Стар. — предназначалось для нового, светлого мира, избавившегося от рабства. А у них, у Римских властей, в конечном итоге не хватило духа и решимости отказаться от рабов. Они не довели дело до конца. В последний момент они не решились и пошли на попятную. Христианство пришло в мир, а рабство - осталось.

— Представьте себе, — сказала Анна, — у вас есть рабы, все ваше хозяйство основано на наличии рабов, а ваша религия говорит вам, что они — ваши братья и вы должны любить их больше себя самого. Ваша религия осуждает рабство, а ваше хозяйство не может существовать без него. Что вы будете делать?

— Интересный вопрос, — сказал Дабл Ви.

Он задумался:

— Я бы, пожалуй, придумал для себя какое-нибудь логическое обоснование, создал бы какую-нибудь стройную теорию, которая сделала бы для моих рабов исключение, объяснила бы почему именно они должны быть исключены из Христианской морали!

— Именно это они и сделали, — сказала Глинская, — они стали плодить теории, почему христианские ценности не должны применяться к тем или иным людям. Придумывали для этого самые нелепые причины. «Варвары слишком примитивны, чтобы считаться полноценными людьми, значит с ними можно обращаться, как с животными», — гласила одна теория. «Черный цвет кожи нехарактерен для цивилизованного человека, значит — черные — не люди, они по своей сути предназначены для рабства», — провозглашала другая. Начав с рабов, они перешли друг к другу. «Они неправильно соблюдают ритуалы, — значит они не настоящие Христиане», «Их бог — ненастоящий, значит они поклоняются дьяволу».

— Вражда, жестокость, бесчеловечные войны, — добавил Стар, — это все было и раньше. Но до Христианства у всех конфликтов была одна-единственная вполне объяснимая причина — конкуренция за ресурсы. Никому раньше не могло прийти в голову воевать из-за разногласий относительно того, как правильно поклоняться Юпитеру. Или воевать потому, что у противника просто другой цвет кожи или иной разрез глаз. Это стало возможно лишь тогда, когда возник конфликт между гуманизмом Христианства и рабской экономической системой. Количество враждебных групп ширилось, границы вражды проходили уже не только по расовому, социальному или национальному признаку, но и внутри наций, внутри семей. Всеобщая ненависть охватила мир, цивилизация была разрушена, и он погрузился в Средневековье.

— Я понял, куда вы клоните, — сказал Дабл Ви, — вы хотите предложить мне рецепт спасения мира? Вы предлагаете запустить в массы эту вашу новую идеологию, это ваше Слово, и одновременно провести реформу по отмене рабства? Идея прекрасная! В Теории! Но хоть кто-нибудь из вас представляет, как может выглядеть экономическая система без рабов? После столетий рабства у нас нет ни одного экономиста, который хоть отдаленно представлял бы как это может работать.

— Такие экономисты у нас есть! — вдруг сказал Корчак, — более того, у нас даже есть готовая действующая экономическая система, в которой нет рабов.

— И где же эта за система? — иронически спросил Дабл Ви, — почему про нее никто не знает? Вы можете ее предъявить?

— Она все эти годы, все эти столетия была у вас на глазах, только вы ее не замечали, — улыбнулся Корчак, — она лежала прямо перед вами, на поверхности уравнения Купермана. Помните, вы рассказывали мне о «поколении гениев», которое решило это уравнение? Так вот, никакого «поколения гениев» не было, это было очередное «поколение дураков». Возможно они и выглядели гениями на фоне предыдущего, еще более глупого поколения, но их ума хватило лишь на то, чтобы решить уравнение, но не хватило, чтобы понять смысл найденного решения.

— Там очень простой смысл, — пожал плечами Дабл Ви, — уравнение Купермана показало, что экономика, которую создал Великий Вождь — обязательно будет саморазрушаться и замещаться другой экономической системой, в основе которой лежит стремление обогатиться. Это и есть то, что называется Коррупцией. Какой там еще может быть смысл?

— Это называется не «Коррупция», это называется «Рынок», — сказала Шарлотта. — То, что эти глупцы приняли за угрозу — это было спасение! Рыночная экономика — это самая эффективная экономическая система, с которой когда-либо сталкивалось человечество. Именно под управлением рынка человеческая цивилизация достигла максимального процветания и величия.

— Особенно это было хорошо заметно на примере нашего пятого управления, — засмеялся Дабл Ви, — уж не хотите ли вы сказать, что то, что устроили эти мерзавцы — это и есть «процветание и величие»?

— А вот это-то как раз была именно «Коррупция», а не «Рынок», — заметил Стар, — эти мерзавцы из пятого управления — это были обычные наши лагерные администраторы, которых Вольные Территории подкупили, чтобы они не препятствовали тому, чтобы добываемая руда уходила налево. Они были рабами по сути и вели себя как рабы, вообразившие себя господами.

— Вольные территории? Вы так называете тот мир, который прячется от нас в этой серой зоне?

— Это они сами так себя называют, — ответил Корчак, — возможно тот мир тоже далек от идеала, но там нет рабства. Производительность труда у них не в разы, и даже не в десятки, а в сотни раз выше, чем в наших лагерях. Их экономика давно превзошла нашу. Они производят намного больше общественного продукта, и это при том, что их мир почти не заселен. У них намного меньше людей чем у нас. Им долгое время неоткуда было брать людское пополнение. Только сейчас у них начался естественный процесс воспроизводства населения и родились первые поколения, появившийся на свет за пределами лагерей. Но у них еще очень и очень мало людей!

— Отлично, — воскликнул Дабл Ви, — значит мы знаем их слабое место! Мы придумаем, как нанести по нему удар!

— Вы не поняли того, о чем сказала Шарлотта, — с легкой укоризной заметила Анна, — я повторю, — они — не угроза. Они спасение! Вы сами только что посетовали, что не знаете, как создать экономическую систему без рабства. А её не надо создавать — она уже есть. Она есть у них! Только всего и надо, что дать нашим рабам их экономическую систему, где они будут свободны и заинтересованы в результатах своего труда. И мир сделает рывок вперед! Цивилизация воскреснет! Надо просто договориться с ними и объединить наши усилия!

— Вы хотите пойти на поклон к врагам? — с изумлением воскликнул Дабл Ви.

— Они не враги! — твердо сказал Стар, — будь они нашими врагами, наши лагеря уже давно бы лежали в руинах. Все средства для этого у них есть! Может они и не друзья нам, возможно, предстоит еще много сделать, чтобы они стали друзьями. Но они — не враги!

— Вы слишком самонадеянны, — гневно сказал Дабл Ви. — Вы легкомысленные и самонадеянные болваны. Вы изучили их в теории, по компьютерным моделям, вы не видели их заводов, их поселений, вы не сталкивались с ними в реальной жизни, и у вас нет никаких доказательств, что ваше представление о них соответствует действительности. И тем не менее вы уже составили план действий на этом зыбком фундаменте, и уже готовы без раздумий запустить его в работу. Я смотрю на вас и всерьез опасаюсь, что вы и вправду запустите, даже если я вам запрещу это делать.

— А если мы уже сталкивались с ними в реальной жизни? — спросила Анна, — если мы уже общались с ними, и знаем про них, как говорится, из первых рук?

— Тогда это еще хуже! — глухо сказал Дабл Ви.

Он встал, подошел к интеркому и вызвал дежурного по лагерю.

— Здесь Дабл Ви. Приказываю немедленно отключить центр Ч ото всех компьютерных коммуникаций и каналов связи. Оставить только одну линию — со мной. Коптеры и вездеходы предоставлять всем сотрудникам только по моему прямому распоряжению.

Он обернулся к собравшимся:

— Прошу не расценивать эти действия, как враждебные по отношению лично к вам. Это просто мера предосторожности, чтобы вы сгоряча не наделали глупостей. Корчак, попрошу сдать Басму́, что я вам дал. Она вам будет возвращена, когда ваша группа возобновит работу. А пока что все вы считаетесь находящимися в творческом отпуске. Отдыхайте!