Чем русская философия отличается от западной. В чем отличие русской философии от западной. Эволюция русской идеи

Развитие мировой философии представляет собой единый процесс, закономерности которого определяются ходом истории и связаны с выявлением все новых и новых проблем, требующих философского осмысления. История философии в этом смысле также обладает существенной неоднородностью. Отсюда - необходимость определения специфических черт той или иной национальной философской школы. Особое значение эта проблема имеет для России, потому что ее историческое и культурное развитие всегда отличалось существенной непредсказуемостью, не укладывалось в традиционные схемы и образцы: очень часто долгие периоды упадка и застоя в ее истории сменялись периодами экономического, политического и культурного расцвета. Это, безусловно, отражалось и на развитии философии.

Однако с чего начать определение этих особенностей? Начать, очевидно, следует с ответа на вопрос о том, как русская философия соотносится с западной и восточной традициями внутри мировой философии. Общий ответ в данном случае очевиден: русская философия, безусловно, вписывается в западную философскую традицию, и все ее развитие связано с активным усвоением и переработкой западной философии (что, конечно не исключает взаимовлияния, взаимообогащения). Восточная философия гораздо меньше, чем западная, непосредственно воздействовала на русскую мысль. Ее влияние в основном сводилось к эпизодическому заимствованию отдельных идей. Наиболее охотно русские философы воспринимали предельный мистицизм некоторых восточных систем, но для них совершенно неприемлемым было отрицание значимости личного начала в человеке, его индивидуальности. Только в начале XX в. увлечение восточной культурой сопровождалось формированием философских концепций, всецело ориентированных на восточные мистические системы (Е. Блаватская, Н. Рерих).

Этот общий ответ нас не может удовлетворить. Чтобы понять самое главное, мы должны сделать второй шаг: установить серьезные, глубокие различия между традициями западного и русского философствования. Он-то и позволит нам в общем виде сформулировать основные характерные признаки нашей национальной философии:

1. Первой и главной особенностью русской философии является ПРЕИМУЩЕСТВЕННО РЕЛИГИОЗНЫЙ, А ПОДЧАС РЕЛИГИОЗНО-МИСТИЧЕСКИЙ, РЕЛИГИОЗНО-СИМВОЛИЧЕСКИЙ ЕЕ ХАРАКТЕР, т. е. ДЛИТЕЛЬНОЕ ГОСПОДСТВО В НЕЙ РЕЛИГИОЗНЫХ ФОРМ СОЗНАНИЯ, ПОСТОЯННЫЙ ПОИСК СМЫСЛА И ЗНАЧЕНИЯ ХРИСТИАНСКИХ ИДЕЙ ДЛЯ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА, ОБЩЕСТВА И КУЛЬТУРЫ. Этому способствовал ряд причин:

Во-первых, ориентация на западную культуру решительно определилась только с принятием Русью христианства. Поэтому русская философия, в отличие от западноевропейской, не имела дохристианского периода и, следовательно, не могла опереться на культурное наследие античности. Не успев сложиться в языческих формах, она сразу же оказалась в плену богословия.

Во-вторых, христианство на Русь пришло из Византии в его восточном варианте, в форме православия. В этом акте проявилось стремление сохранить определенную дистанцию в отношении культурной и религиозной традиций, характерных для западной Европы. Не следует забывать и о том, что в течение нескольких столетий Россию от западноевропейских стран отгораживала религиозная нетерпимость между западной и восточной церквами. Углублению разносторонних связей с Западом мешали также почти 300-летнее татаро-монгольское иго, его негативные последствия.

В результате русская мысль вплоть до XVII в. развивалась замкнуто, если не считать архаического влияния афонских (от Афона - «Святой горы» на с. - в. Греции, центра православного монашества) монахов. Даже богословская схоластика в российские духовные учебные заведения проникла только в XVII в., когда Запад уже располагал полнокровными философскими системами. В России, в отличие от передовых европейских стран, возникновение светской культуры, естествознания и философии, свободной от религии, запоздало на 200-300 лет. Однако религиозные формы сознания давали о себе знать и в последующее за XI-XVII вв. время, во всяком случае на протяжении всего XVIII в.

В-третьих, достаточно позднее внедрение православия на Руси и необычный способ его принятия («сверху») препятствовали однозначному господству христианских идей. В процессе усвоения они причудливо соединились с глубоко укоренившимися и самобытными языческими верованиями древних славян, те есть существенно модифицировались (это особенно характерно было для неподконтрольных церкви сфер культуры, православие исключало существование других воззрений).

2. Вторая характерная черта русской философии: ПРЕДЕЛЬНЫЙ ДУАЛИЗМ, АНТИНОМИЗМ (антиномия - противоречие между двумя взаимоисключающими положениями, одинаково убедительно доказуемыми логическим путем) В ПОНИМАНИИ МИРА, ЧЕЛОВЕКА И ИСТОРИИ как следствие непреодоленного до конца противостояния языческих и христианских истоков русской культуры. Древнее языческое восхищение природой, привязанность к текучему материальному бытию соединились с христианским ощущением реальности иного, высшего мира, с желанием немедленного и непосредственного единения с ним. Видимо, этим объясняются противоположные устремления в русском духовном характере: любование природным миром, предельно чуткое отношение к нему и одновременно «прозрение» высшей, божественной реальности, определяющей подлинное в человеке и его жизни.

Нечто подобное наблюдалось и в понимании человека. Русский человек, с одной стороны, непосредственно принадлежит временному, материальному бытию, с другой, столь же непосредственно, интимно связан с Богом, т. е. укоренен в вечном, духовном бытии.

Эта же черта характеризует и восприятие истории в русской философии. История в ней осознается не только в ее эмпирическом, зримом воплощении как процесс всестороннего общественного развития, но и в ее мистическом, божественном измерении как реализация некоего божественного замысла.

Причем, осознание противоречий, укорененных в мире, человеке и истории, не приводит к их разрешению или хотя бы к сглаживанию, а только более остро выявляет трагизм человеческого существования. Противоречие в русской философии, следовательно, воспринимается как абсолютное, не способное к гармоническому разрешению, «снятию». Такова особенность ее диалектики.

3. В качестве третьей отличительной черты русской философии необходимо отметить СПЕЦИФИКУ САМОГО СТИЛЯ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ. в западной философии с XVII в. господствующим стал чисто рационалистический, «научный» метод изложения, достигший апофеоза у представителей немецкой классической философии. В русской философии рационалистический метод никогда не был основным, более того, для многих мыслителей он представлялся ложным, не дающим возможности дойти до сути главных философских проблем. В ней, в соответствии с русским духовным характером, ведущим оказался эмоционально-образный, художественный стиль философствования, отдающий предпочтение ярким художественным образам и аналогиям, интуитивным прозрениям, а не строгим логическим рассуждениям. Даже у тех крупных русских философов, которые вполне укладывались в классическую рационалистическую традицию, логичность и рациональная последовательность всегда естественно сочеталась с художественной образностью и апелляцией к интуиции, выходящей за пределы возможного для рационального мышления. Это особенно характерно для В. С. Соловьева и его философских наследников - Н. Бердяева, С. Франка, И. Ильина, П. Флоренского и др.

4. Из третьей вытекает еще одна, четвертая, особенность русской философии: она являлась ФИЛОСОФИЕЙ ЖИЗНИ в полном смысле этого слова. Философия, отрешенная от жизни и замкнутая в умозрительных конструкциях, в России не могла рассчитывать на успех. Поэтому именно в России - раньше, чем где бы то ни было, - она сознательно подчинялась решению встававших перед обществом насущных задач. Конечно, наклонности к умозрительным спекуляциям, общефилософским проблемам имели место, но далеко не в таком виде и не в таком масштабе, как это было, например, в Германии. Ей больше присуща некая социальность: общинное сознание, соборность, софийность («слово-мудрость-дело», что предполагает постановку вполне земных, человеческих вопросов).

5. В XVIII-XIX вв. Россия из-за ее отсталости сохраняла феодальные отношения и самодержавный деспотизм, тогда как многие страны Европы установили буржуазные порядки, а некоторые из них - республиканский строй. Затянувшееся господство крепостничества и самодержавия вызвало к жизни ОСОБЫЕ ФОРМЫ ИДЕОЛОГИИ, либо незнакомые другим государствам, либо не получившие в них подобного развития: идеология дворянских революционеров, революционный крестьянский демократизм, включая народничество, славянофильство и западничество, толстовство.

6. Сопоставление условий русской жизни с жизнью передовых европейских стран неизбежно породило в нашей философии одну из самых острых проблем общественной мысли - ПРОБЛЕМУ РОССИИ И ЗАПАДА. Она, начиная с конца XVIII в., не сходила со страниц русской печати и волновала умы людей, принадлежавших к самым различным направлениям. Наиболее полно, философски и историко-фактологически, эту тему обосновал Н. А. Бердяев в своем знаменитом труде «Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX и начала XX века».

Русская философия самобытна, достаточно оригинальна, плюралистична и актуальна. С XI по XX вв. в ней можно выделить ряд периодов, в рамках которых она характеризовалась определенной устойчивостью, известным единообразием:

1. Становление русской философии, постепенное накопление материала для превращения ее в самостоятельную науку. (XI-XVII вв.). Первые опыты ее восходят к древнейшей эпохе и связаны о христианизацией Руси, с обоснованием необходимости включения «русской земли» в общемировой процесс торжества божественного «света» (т. е. Христа, называемого «благодатью» и «истиной») над «тьмой» язычества. Дальше русская философская мысль развивалась в русле нравственно-практических наставлений и обоснования особой роли православной Руси в становлении мировой цивилизации (учение монаха псковского Елизарова монастыря Филофея о «Москве-третьем Риме»).

2. Обособление философии от религии и утверждение ее как теоретической науки (XVIII в.), благодаря научным достижениям М. В. Ломоносова (1711-1765), основателя материалистической традиции в русской философии, и своеобразному философскому дарованию Г. В. Сковороды (1722-1794). Не случайно в 1755 году открылся Московский университет, где началось светское преподавание философии, она отделилась от религии.

3. фундаментальная разработка проблем методологии научного и социального преобразования России (с XIX в.). Именно в этот период со всей остротой был поставлен вопрос о «настоящей сути народной» (Ф. М. Достоевский), о русском национальном идеале. Своего пика попытка его решения достигла в славянофильстве, которое «организовалось» под влиянием историософии П. Я. Чаадаева (1794-1856) и породило сперва религиозное реформаторство, а последнее, в свою очередь, - русское богоискательство, или «духовный ренессанс», конца XIX - начала XX вв.

В конце XIX - начале XX» вв. критика исторического христианства, и без того обветшавшего в служении деспотической власти, уже мало кого удовлетворяла. Требовалось новое откровение о человеке, новое религиозное сознание.

В. С. Соловьев - основоположник нового религиозного сознания.

Основоположником нового религиозного сознания стал крупнейший русский философ Владимир Сергеевич СОЛОВЬЕВ. Его ставили в один ряд с Аврелием Августином, Ф. Шеллингом, сопоставляли с А. Шопенгауэром, Ф. Ницше. Он и в самом деле не вписывался в какое-то одно течение или направление, синтезируя самые разнородные тенденции мировой философии.

Соловьев попытался создать целостную мировоззренческую систему, которая на основе христианства воедино связала бы запросы религиозной и социальной жизни человека. Причем, в отличие от некоторых своих предшественников и последователей, под христианством он подразумевал не какую-то одну из его конфессий, а их объединение, и его учение характеризуется межконфессиональностью.

Центральная идея философии Соловьева - ИДЕЯ ВСЕЕДИНСТВА. Онтологической основой его выступает божественная Троица (Отец, Сын и Дух Святой) в ее связи со всеми божественными творениями и главное - с человеком. Основной принцип всеединства - «Все едино в Боге». Всеединство - это прежде всего единство творца и творения. Бог у Соловьева не уподобляется человеку, а предстает как «космический разум», как «сверхличное существо», как «особая организующая сила».

«Космический разум», по мнению философа, состоит из множества элементарных сущностей, которые лежат в основе всякого явления или предмета и называются атомами. Атомы своими движениями и колебаниями образуют реальный мир. Сами атомы Соловьев трактует как особые истечения Божества, «живые элементарные существа» или ИДЕИ, каждая из которых обладает определенной силой.

Непосредственным же субъектом всех изменений у русского мыслителя выступает МИРОВАЯ ДУША, которая обладает особой энергией, одухотворяющей все существующее. Однако действует она не самостоятельно, ей нужен божественный импульс. Таким импульсом, данным мировой душе от Бога, является ИДЕЯ ВСЕЕДИНСТВА как определяющая форма всей ее деятельности.

Эта вечная божественная идея в системе Соловьева получила название СОФИИ (греч, софия - мастерство, знание, мудрость) - МУДРОСТИ. В ней София - ключевое понятие. Поэтому учение русского мыслителя носит также название СОФИОЛОГИИ. В нем мировую душу-Софию он рассматривал как связующее звено между творцом и творением, которое придает общность Богу, миру и человечеству.

Механизм сближения Бога, мира и человечества Соловьев раскрывает через концепцию БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВА, реальным и совершенным воплощением которого выступает Иисус Христос, соединяющий в себе два начала - божественное и человеческое. Его образ служит не только идеалом для каждого индивида, но и высшей целью развития всего человечества.

Первичным условием на пути к богочеловечеству является христианское обращение, т. е. принятие христианского вероучения. Природный человек, не просветленный божественной истиной, противостоит людям как чуждая и враждебная сила. Христос открыл человеку всеобщие моральные ценности, создал условия для его нравственного совершенствования. Приобщаясь к учению Христа, человек идет по пути своего одухотворения. Это приобщение составляет содержание соловьевской историософии.

В гносеологическом аспекте принцип всеединства реализуется через концепцию ЦЕЛЬНОГО ЗНАНИЯ. Оно представляет собой неразрывную взаимосвязь трех разновидностей этого знания: эмпирического (научного), рационального (философского) и мистического (созерцательно-религиозного). В качестве предпосылки, основополагающего принципа цельное знание предусматривает ВЕРУ В СУЩЕСТВОВАНИЕ АБСОЛЮТНОГО НАЧАЛА - БОГА. Цельное знание, по Соловьеву, невозможно получить только эмпирическими и рациональными средствами. Эмпирическое знание раскрывает лишь внешнюю сторону явлений, а рациональное - особенности самого мышления. Однако истина или сущее не даны человеку ни в опыте, ни в мышлении. Истина постигается через непосредственное созерцание, интуицию. Так Соловьев в своей концепции попытался совместить принцип автономии разума, на котором основан рационализм, с принципом богооткровенности христианского вероучения, являющимся базой богословия. Другими словами: русский мыслитель пришел к выводу о необходимости единства науки, философии и религии. Подобное единство, которое он называл «свободной теософией», позволяло рассматривать мир как завершенную систему, обусловленную всеединством или Богом.

«Философия общего дела» Н. Ф. Федорова.

В отличие от Соловьева и его последователей, рассматривавших мир с точки зрения преимущественно общепланетарного единства человечества, в недрах русской философии уже в конце XIX в. начал формироваться иной взгляд на пути развития современной цивилизации. Он выходил за рамки планетарного мышления и призывал взглянуть на судьбы человечества с ПОЗИЦИЙ КОСМИЧЕСКОГО ИЗМЕРЕНИЯ ЕГО БЫТИЯ. Наиболее ярко эту тенденцию представляет русский КОСМИЗМ (Н. Ф. Федоров, К. Э. Циолковский, В. В. Вернадский). ЦЕНТРАЛЬНАЯ ИДЕЯ КОСМОЦЕНТРИЧЕСКОГО ПОДХОДА - ЕДИНСТВО ЧЕЛОВЕКА С КОСМОСОМ, КОСМИЧЕСКАЯ ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА И КОСМИЧЕСКИЙ МАССШТАБ ЕГО ДЕЯТЕЛЬНОСТИ.

Особенно рельефно эта идея представлена в «Философии общего дела» Николая Федоровича Федорова (1828-1903), который пытался синтезировать два методологических подхода к человеку: антропологизм и космизм, объединить судьбы человека и судьбы вселенского бытия. Человек в его космическом проекте получил невиданно широкое поле для своей самореализации, стал гарантом сохранения и увековечивания жизни. При этом нравственный критерий человеческих деяний он распространил не только на отношения человека к человеку, но и на всю область отношений человека к природе. «Философия общего дела» ориентирована и на победу человеческого духа на Земле, и на повсеместное, в русле античной традиции, превращение Хаоса в Космос.

Эту идею Федоров обосновал с позиций религиозного мировоззрения. Однако он не был в плену какой-то узко конфессиальной традиции. Федоров отвергал догматизированную религию, проповедующую бездеятельность человека, покорность судьбе, смирение. У него довольно сильно выражены деистическая и патеистическая тенденции. Бога он понимал не как потустороннюю всемирную силу, творящую все «из ничего», а как внутренне присущий бытию верховный Разум, всеобщую мирообъединяющую Любовь. Несводимый к природе, но и неотделимый от нее, Бог действует через волю и разум людей. Боговоплощение понимается им как очеловечивание, т. е. внесение в природу человеческих начал и чувств. «Слово Божие», по Федорову, - есть сам мир, сама взаимосвязь всего в этом мире.

Ключевую роль в учении Федорова играла ИДЕЯ ПРЕОДОЛЕНИЯ СМЕРТИ. Действительным антиподом смерти он считал жизневоссоздание, воскрешение умерших. В отличие от ортодоксальных христианских верований, ВОСКРЕШЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА, по его мнению, СОБЕРЕТСЯ НЕ В ПОТУСТОРОННЕМ МИРЕ, А В ПОСЮСТОРОННЕМ, И НЕ ДУХОВНО, А ФИЗИЧЕСКИ, В ВЕЩЕСТВЕННОМ ВОСКРЕШЕНИИ ДУШИ И ТЕПА, В ИХ ЕДИНСТВЕ. Воскрешение, по Федорову, это не единичный акт, не удел избранных, а призвание и достояние не только всех людей, независимо от их звания и сословной принадлежности, но и всех народов, т. е. общенародное, всемирное дело. Воскрешение не означает ожидания чуда, а предполагает активную человеческую деятельность в этом направлении. Следовательно, Человек является не только объектом, но и субъектом воскрешения: одни люди воскрешают других, воскресшие сами могут стать воскресителями. Федоровская концепция воскрешения охватывает два аспекта. Первый предполагает оживление в прямом смысле этого слова, пробуждение к подлинной жизни, которая включает в себя способность природы к самовоссозданию; второй - идею «оживления» живых, т. е. раскрытия и использования их творческого потенциала, воодушевление на «общее дело» жизнеутверждения и жизнетворчества. В комплекс идей, охваченных проблемой воскрешения, входит и «санитарный вопрос»: экологические мероприятия, направленные на оздоровление Земли, сохранение существующей на ней жизни (устранение заболеваний, эпидемий, голода, старческого одряхления).

Наиболее фантастическая и утопическая часть его философской системы: разработка проекта воскрешения предков, которым предусматривалось выявление и собирание всех атомов и молекул, некогда входивших в состав умерших организмов. Федоров считал, что волны, возникающие в результате вибрации молекул и несущие в себе лучевое изображение предков, созвучно откликнутся в живых существах, родственно связанный с умершими. В итоге произойдет соединение в прахе сродного и отделение чужого. Федоров называл этот процесс теллуро-солярным или теллуро-космическим. Для осуществления проекта он предлагал создать специальные научные центры, в состав которых, наряду с физиками, химиками, астрологами, физиологами, археологами, войдут представители науки о бесконечно малых молекулярных движениях.

Эта концепция, по сути дела, отрицала грань между живым и неживым, между душой и телом. Организм он рассматривал как машину, а мысль как разновидность вещества. «Соберите машину, - говорил он, - и сознание возвратится к ней». Поэтому задача полного телесного воскрешения, в конечном счете, сводилась к собиранию всех составных частей организма человека.

Хотя Федоров особо настаивал на буквальном, натуралистическом понимании воскрешения, эта идея не замыкается у него в чисто технические рамки. Она имела космические параметры. Связь между проектами воскрешения и выхода в космос Федоров усматривал в перенаселенности Земли: воскрешенные поколения неизбежно столкнутся с острой нехваткой жилья и продуктов питания. Чтобы выжить, они. должны будут позаботиться о заселении космоса и таким образом обеспечить гармонизацию Вселенной.

Концепцию «общего дела» Федоров не сводил к воскрешению предков. ОБЩЕЕ ДЕЛО - ЭТО ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ВСЕОБЩАЯ РЕГУЛЯЦИЯ ПРИРОДЫ, УПРАВЛЕНИЕ ЕЕ СИЛАМИ. Она, по мнению философа, имеет внутренний и внешний аспекты. Внутренний аспект подразумевал психофизиологическую регуляцию, т. е. управление слепыми силами в человеке. Внешняя регуляция простирается от Земли ко всему целостному миру - Космосу. Она имеет три ступени:

· метеорическую, объектом которой является Земля,

· планетарную (солнечная система),

· всеобщую космическую (бесконечная Вселенная).

На последней ступени Федоров считал вполне возможным сдвинуть Землю с постоянной орбиты и отправить ее в космические просторы по сознательно прокладываемому курсу, т. е. превратить нашу планету в космический корабль - «Земноход».

С развитием регуляции вся природа, по мнению Федорова, станет сферой человеческого обитания, объектом разума и труда, единой космохозяйственной системой. Человек, выйдя за земные пределы, объединит все миры Вселенной и превратит «Земноход» в «Планетоход».

Конечно, современному человеку предложенный русским мыслителем путь выхода из глобальных проблем кажется весьма фантастическим, утопичным. Однако общий пафос федоровской философии «общего дела», его страстное желание восстановить нарушенное единство мироздания, распавшуюся связь времен, ценность человеческой души, преодолеть разрыв между человеком и природой, поднять ее стихийное развитие на уровень управляемой эволюции, оживить умерших и пробудить интерес к подлинной жизни погрузившихся в духовную спячку живых представляется весьма плодотворным и требует глубокого, всестороннего осмысления уже с учетом реалий современной цивилизации.

По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается проблемами

этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии – гносеология, логика,

этика, эстетика и история философии – велись исследования в России до

большевистской революции. В более позднее время действительно русские

философы особенно интересовались вопросами этики. Начнем с гносеологии –

науки, имеющей жизненно важное значение для решения всех других философских

вопросов, так как она рассматривает их характер и пути их исследования.

В русской философии широко распространен взгляд о познаваемости внешнего

мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайне форме, а именно в форме

учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в

себе. По–видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и

чуждо стремление рассматривать содержание внешних перцепций как нечто

психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному

мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механический материализм

нашли в России широкое распространение. Однако в России, как и в других

странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким

взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не

сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда

составляют большинство. Но лишь немногие из русских философов –

профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство

реальности тесно сочетается с верой во все многообразие опыта как

чувственного так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в

строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции,

нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности,

но, прежде всего, они доверяют религиозному мистическому опыту, который

устанавливает связь человека с богом и его царством.

Ряд русских мыслителей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего

христианского мироздания. В этом состоит характерная черта русской философии.

Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому

уму совершенно чужд всякий субъективизм, и русский человека меньше всего

интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом. Этот

онтологизм однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что

характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества,

как они развивались в русской церкви выдвигает на первый план элементы

телесности, в чем П.Флоренский находил специфику русского православия в

отличии от византийского. В дальнейшем в связи с вырождением мистики эта

«софийская» философия постепенно теряет свою религиозную сущность. Еще в

самом конце XIX века русский философ В.Соловьев указал на «религиозный

материализм», «идею святой телесности», дающей возможность утверждать не

только всемирное божество, но и максимальную энергию всего материального и, в

частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтому нет ничего

удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что «ни одна философия

в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный

здоровый и свежий материализм».

Второй чертой русской философии, тоже восходящей к мистической архаике,

является идея соборности. Соборность – это свободное единство основ церкви в

деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к

спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной

праведности. Так как верующие вместе любят Христа как носителя совершенной

истины и праведности, то церковь есть не только единство многих людей, но и

единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Это возможно

только в том случае, если такое единство зиждется на бескорыстной,

самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковь отказываются от

всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумную проницательность

веры, раскрывающей значение великих истин откровения. Соборность – это есть

единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшему этого единения в Духе

невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборности от коллективности и

общинность азиатский обществ или солидарности обществ западных.

Отсюда вытекает, что как только русская философская мысль начинала касаться

отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу

превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма.

Проблема личности - одна из главных теоретических проблем в истории русской

философии. Всестороннее её исследование является важной национальной

особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе

основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной,

социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности в обществе, условия

её свободы, структура личности, её творческая реализация представляет собой

целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности проходит в тех или

иных формах через многие этапы истории русской философской мысли. Однако

наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX - начале XX века в

различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь на

основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая,

рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка вопроса

о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой философов-

славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности правового

государства. Они считали, что род, семья, община, социальные связи, являются

наилучшей средой для существования личности. Всем формам внешней свободы -

политической, правовой, экономической, они противопоставляли внутреннюю

свободу личности, основанную на ценностях внутреннего мира, освящённых

Русская философия

Вопросы семинара:

1. Своеобразие русской философии.

2. Основные этапы развития русской философии.

3. В.Соловьев «Учения о всеединстве познании и жизненной задаче человека».

4. И.Ильин «О правосознании и философия права».

1. Своеобразие русской философии.

Как уже говорилось философия – это прежде всего история философии, где мы находим основные философские (“вечные”) вопросы, проблемы и сюжеты, узкие тропинки и широкие дороги ищущей человеческой мысли, мысли, которые в своей совокупности и являются не чем иным, как специфической формой духовной культуры человечества – философией. В этой книге кратко освещается история мировой философии, начиная с религиозно-философских учений Древнего Востока и заканчивая современными философскими идеями.

Как вы заметили, до сих пор речь шла только о зарубежной философии, причем в основном – о западной. И это справедливо, ведь философия, по общепризнанному утверждению, эволюционируя от мифологии и религиозно-философских учений Востока, в своем полном и завершенном виде появилась в Древней Греции – колыбели западноевропейской цивилизации. Превратившись в мировое явление, она захватила собой все народы и континенты, не миновав и наше отечество. Была ли в России философия? Конечно же, была и есть. Только русская философия значительно отличается от западной. О ее особенностях, течениях и наиболее выдающихся представителях пойдет речь в этой последней главе.

По мнению исследователя русской философии С.А.Левицкого, “древняя Русь не знала ни богословия, ни философии…” До XVIII века философские идеи на Руси присутствовали либо в чисто религиозной оболочке, либо проявлялись в искусстве (не случайно древнерусскую иконопись часто называют “умозрением в красках”). Преподавание философии в русском государстве началось лишь в конце XVII века в первом высшем учебном заведении Московского царства – Славяно-греко-латинской академии.

XVIII век, начавшийся с реформ Петра I, часто именуют “веком ученичества” русской философии, веком, когда в России начинает складываться самостоятельное философское мышление, появляются основные философские понятия, начинается обособление философии от религии. В это время зрелые, опирающиеся на вековые традиции философские учения Запада - сначала идеи французских просветителей, а затем и представителей немецкой классической философии, с которыми мы уже знакомы, с жаром воспринимались и усваивались на российской почве. Однако это отнюдь не означает, что (как это нередко утверждают) русская философия не имеет самостоятельной ценности, своеобразия и значения. При всей важности западных влияний и при всем многообразии различных русских философов и течений мысли, можно указать на некоторые общие черты, в целом характерные именно для русской философии.

В первую очередь, бросается в глаза публицистичность, острая полемичность сочинений русских мыслителей, их нелюбовь к чистой теории и отвлеченным (оторванным от жизни) проблемам. Не случайно даже знаменитый русский философ Владимир Соловьев написал работу с характерным названием: “Критика отвлеченных начал”, а известный философ А.Ф.Лосев говорил: “Русская философия остро недолюбливает… логические построения как таковые, причем эта нелюбовь очень часто превращается в прямую и острейшую ненависть ко всякому отвлеченному построению и к самой тенденции отвлеченно мыслить…” Поэтому неудивительно, что функции философии в России часто брала на себя художественная литература. Как известно, “поэт в России – больше, чем поэт” (Е.Евтушенко). И в XIX веке – веке высочайшего расцвета русской литературы – философские идеи зачастую высказывались не профессорами в привычной форме трактатов и лекций, но писателями и поэтами в форме романов, поэм и стихотворений.

С этой первой особенностью русской философии тесно связана и вторая – ее повышенное внимание к моральным, историческим, социальным вопросам, связанным с живым и конкретным человеком и смыслом его жизни в мироздании и обществе. Поэтому неудивительно, что если публицистика и художественная литература часто решала философские проблемы, то от философии, в свою очередь, ждали непосредственного руководства практической жизнью.

Можно сказать, что русская философия не была философией в классическом, западноевропейском смысле этого слова. Вспомним, в начале этой книги речь шла о том, что философия является специфической формой духовной культуры наряду с другими ее формами – искусством, религией и наукой, но не сводится ни к одной из них, отличаясь особенными, только ей присущими чертами. Так вот русская философия, по крупному счету, не была совершенно независимым, отдельным, специфическим видом духовной деятельности, но, напротив, являясь не просто тесно связанной с другими ее видами – искусством, религией, наукой, была как бы в них растворена, в то время как последние в России были весьма философичны. В силу этих особенностей русской философии и существует мнение о том, будто бы ее вовсе не было. Скорее всего, ее самобытный характер никак не дает оснований для такого утверждения. Ведь если нечто проявляется в какой-то особенной, специфической форме, то это не означает, что его вообще нет. Более того, может быть публицистичность, художественность, религиозность, социальность, приближенность русской философии к человеку и к жизни делают ее не в меньшей, а в большей степени философией, которая, как мы помним, есть не что иное, как любовь к мудрости. И наконец в каком случае нам более захочется задуматься и найти истину: когда мы читаем какой-нибудь сложный философский трактат, где через слово надо заглядывать в толковый словарь или когда философские проблемы и вопросы разворачиваются перед нами через образы героев художественного произведения?..

Итак, по общему признанию развитие самобытной и созревшей русской философской мысли началось в XIX веке, когда усвоившие достижения западной философии, думающие и европейски образованные русские люди – представители дворянства, оторванного, в результате петровских реформ от основной массы населения и народной культуры – с особенной остротой и силой поставили вопрос о месте России в истории мировой цивилизации, об ее культурном своеобразии и историческом предназначении.

1. Основные этапы развития русской философии.

Русская философия прошла долгий путь своего развития, в котором можно выделить следующие этапы

1. XI в. - первая половина XVIII в. - постановка философских проблем и поиск ответов на них в рамках других форм общественного сознания, прежде всего религиозного и эстетического (Илларион, Андрей Рублев, Феофан Грек и др.).

2. Вторая половина XVIII в. - первая четверть XIX в. - распространение философии в России в форме философского осмысления науки и культуры своего времени, что не обошлось без известного подражания западноевропейским течениям философской мысли.

3. Вторая четверть XIX в. - начало XX в. - становление и развитие самобытной русской философии.

4. после 1922 года - философия русского зарубежья.

При характеристике особенностей развития философии в России необходимо, прежде всего, учитывать условия ее существования, которые по сравнению с западноевропейскими были крайне неблагоприятными. В то время когда в университетах Германии свои философские системы излагал Кант, Шеллинг, Гегель и другие мыслители, в России преподавание философии находилось под строжайшим государственным контролем, не допускавшем никакого философского свободомыслия по чисто политическим мотивам. Отношение государственной власти к философии наглядно выражено в известном высказывании попечителя учебных заведений князя Ширинского-Шихматова "Польза философии не доказана, а вред возможен".

С одной стороны, становление русской философии происходило в ходе поисков и ответов на те вопросы, которые ставила сама российская действительность, поэтому трудно найти в истории русской философии мыслителя, который бы занимался чистым теоретизмом и не откликался бы на животрепещущие проблемы.

С другой стороны - эти же условия привели к такому ненормальному для самой философии состоянию, когда при восприятии философских учений политические установки приобретали доминирующую роль и сами эти учения оценивались прежде всего с точки зрения их "прогрессивности" или "реакционности", "полезности" или "бесполезности" для решения социальных проблем. Поэтому те учения, которые хотя и не отличались философской глубиной, но отвечали злобе дня, имели широкую известность.

При характеристике особенностей русской философии нужно учитывать также культурно-исторический фон, на котором она формировалась. В России в ходе ее истории произошло как бы переплетение двух различных типов культур и соответственно типов философствования: рационалистического западноевропейского и восточного, византийского, включенного в русское самосознание через православие. Такое сочетание двух различных типов мышления проходит через всю историю русской философии.

Философская мысль в России начинает зарождаться в XI в. под влиянием процесса христианизации. В это время Киевский митрополит Илларион создает знаменитое "Слово о законе и благодати", в котором развивает богословеко-историческую концепцию, обосновывающую включенность "русской земли" в общемировой процесс торжества божественного света. Дальнейшее развитие русской философской мысли проходило в русле развития нравственно-практических наставлений и обоснования особого предназначения православия Руси для развития мировой цивилизации. Наиболее характерным в этом смысле является созданное во времена правления Василия III учение игумена Елиазаровского монастыря Филофея о "Москве как третьем Риме".

Оригинальные поиски русской философской мысли продолжались на протяжении XVI-XVIII вв. Эти поиски проходили в атмосфере противоборства двух тенденций. Первая акцентировала внимание на самобытности русской мысли и связывала эту самобытность с неповторимым своеобразием русской духовной жизни. Вторая же тенденция выражала стремление вписать Россию в процесс развития европейской культуры. Представители этой тенденции считали, что поскольку Россия встала на путь развития позже других стран Европы, то она должна учиться у Запада и пройти тот же исторический путь.

Третий этап приходится на вторую половину XVIII в - первую четверть XIX в. В это время характерно распространение философии в России в форме философского осмысления науки и культуры своего времени, что не обошлось без известного подражания западноевропейским течениям философской мысли.

1. В.Соловьев «Учения о всеединстве познании и жизненной задаче человека».

Центральной фигурой во всей русской религиозной философии XIX иска является В.С Соловьев — сын известного русского историка, философ, поэт и публицист. В своих произведениях («Оправдание добра», «Смысл любви», «Духовные основы жизни») он излагал «философию всеединства». Творчество Соловьева часто называют также «философией любви», поскольку любовь рассматривалась им в качестве животворящего принципа всего мироздания и его бытия

Исходной и основной идеей философии Соловьева является идея всеединства, или мировой целостности и гармонии (все существует во всем). Эта идея имеет космическое значение, поскольку охватывает все сферы и проявления мироздания и выступает как идеал бытия. Окружающий человека мир иерархичен, в нем низшее и высшее взаимосвязаны. Он пронизан божественным началом и предстает в действительности как творение Божье, воплощение Истины, Добра и Красоты. Бог - это абсолютное всеединство, некий космический разум, который является организующей силой мироздания. Будучи создан своим Творцом, мир, однако, не завершен и не застыл в своем движении. Он динамичен и непрерывно становится и развивается, неся в себе внутреннее активное начало, или мировую душу. Она представляет собой особого рода энергию, носитель творческой идеи и принципа всеединства. Жизнь - это вечное творческое становление, движение к многообразию и единству всего со всем.

Божественная идея всеединства была названа Соловьевым мудростью, или Софией. Она есть как бы источник мира и его душа, связывающая воедино Творца и его творения, природу и человечество, индивида и общество. София - символ мудрости и гармонии мироздания. Это рождающее начало, и поэтому оно выступает в образе прекрасной женщины. В обществе единство всех людей существует в форме православной церкви. Она сближает людей и активно способствует становлению «царства Божьего» на земле. Целью истории является соединение человека с Богом и становление богочеловечества. Символом этого единения является фигура Иисуса Христа, сына Божьего в образе человека. Процесс приобщения людей к ценностям христианства есть одухотворение — приобщение к божественному началу, нарастание меры любви и добра в обществе. Идеалом общественного устройства Соловьев считал свободную теократию как единство всемирной церкви, государства и общества. Русский философ верил, что в таком состоянии будут сполна реализованы идеалы добра и красоты, справедливости и мира, произойдет слияние западного и восточного православия, соединение власти светской и духовной.

Соловьев известен также постановкой и осмыслением вопроса о русской идее, т.е. о смысле существования России во всемирной истории и ее призвании. По определению философа, русская идея - это «нравственный долг», который состоит в том, чтобы «всем сердцем и душой войти в общую жизнь христианского мира и положить все свои национальные силы на осуществление...вселенского единства человеческого рода...» Соловьев был убежден, что русский народ не вправе жить в себе и для себя. Его жизнь - это участие в общей жизни человечества, и это установлено по воле Бога.

Смысл существования человека — это внутреннее и свободное объединение земной силы и божественного действия, души и Логоса и, во-вторых, свободное соединение вне божественного начала с всеединым сущим. И это соединение в человеке земного и божественного должно быть двояким, во-первых, в индивидуальном человеке, в лице, и в коллективном или в человечестве. В индивидууме, который представляет соединение Логоса, разума, и земного начала, тела, должно начаться это соединение с внешнего разделения: чтобы познать свое единство, человек должен различить в себе субъекты познания и действия (мужчина), от себя как объекта познания и страдания (женщина). Итак, для человека противоположность Логоса и земного начала представляется в различении полов. Сущность человека представлена в полноте в каждом индивидуальном человеке, но для актуального осуществления того, что потенциально заключено в человеке, необходимо коллективное человечество, в котором и может совершиться всеобщая интеграция всего внебожественного бытия. Существенное единство человеческого бытия в мужчине, женщине и в обществе определяет невидимое единство божественного воплощения в человечестве. Мужчина уже потенциально содержит в себе всю сущность человека, для актуальности ее ему необходимо: 1) раздвоиться или объективировать свое материальное бытие в женщине, 2) размножиться или объективировать универсальность своего разумного бытия во множестве индивидуумов, т. е. в человеческом обществе. В сущности, мы имеем дело только с одной формой человеческого бытия, ибо женщина есть только дополнение мужчины, а общество — его распространение. И соединение человечества с Богом, будучи по необходимости трояким, в сущности создает только одно существо, Богочеловека, воплощение Логоса, центральное проявление которого, притом вполне личное, и есть Христос, а женское дополнение его — Св. Дева, всемирное распространение — церковь. Церковь соединена с Богом не непосредственно, а благодаря воплощению Христа; только Христос есть по истине Богочеловек, человек непосредственно соединившийся с Божеством.

Таким образом. Соловьев подошел к центру христианской религии, которая и была его живой верой. Одну статью («О подделках», «Вопросы философии», № 8) он заканчивает следующими словами: «Своего учения не имею; но в виду распространения вредных подделок христианства, считаю своим долгом с разных сторон, в разных формах и по разным поводам выяснять основную идею христианства — идею царства Божия как полноты человеческой жизни не только индивидуальной, но и социальной и политической, воссоединяемой через Христа с полнотой Божества, а что касается до союзов, то безусловно избегаю только союза с бесами, которые веруют и трепещут». В «Оправдании добра» мы имеем применение вышеизложенных принципов к сфере практической жизни; отрицательное обоснование нравственности или критика ложных нравственных принципов находится в «Критике отвлеченных начал»

1. И.Ильин «О правосознании и философия права».

Иван Александрович Ильин продолжал традиции русской духовной мысли XIX века. Начиная с первых работ («Что такое политическая партия» 1906г., «Понятие права и силы» 1910 г.) Ильин проявляет интерес не только к практическим проблемам юриспруденции, а делает попытки понять сущность и предназначение феномена права, взаимное влияние права и общественного сознания. В течение всей жизни Ильин изучает проблемы метафизики права («Общее учение о праве и государстве», «О приятии права», «О равенстве», «О частной собственности» и т.д.), а фундаментальное исследование «О сущности правосознания» стало своеобразным итогом творческой и научной деятельности известного русского философа.

Правосознание, по мнению И.А. Ильина, это «творческий источник права, живой орган правопорядка и политической жизни» , «естественное чувство права и правоты или особая духовная настроенность инстинкта в отношении к себе и к другим людям». Основным связующим звеном между правом и человеком является правосознание как способность духовной личности воспринимать нравственно верное и справедливое требование общественной нормы. Поэтому правосознание становится для И.А. Ильина центральной проблемой его философских размышлений.

В контексте разработки учения о правосознании И.А. Ильин вступает в полемику с учением Л.Н. Толстого о непротивлении злу силой. Право, являясь средством физического принуждения, вместе с тем выступает необходимым условием духовного развития личности. Поэтому доктрина об отрицании положительной роли государства и права не может быть принята И.А. Ильиным. Он характеризует подобное учение «узаконивающее слабость, возвеличивающее эгоцентризм, потакающее безволию, снимающее с души общественные и гражданские обязанности и, что гораздо больше, трагическое бремя мироздания, должно было иметь успех среди людей особенно неумных, безвольных, малообразованных и склонных к упрощающему, наивно-идиллическому миросозерцанию» . Доктрина о непротивлении злу строится на отрицании духа и духовности, проповедуя любовь исключительно как сострадание и жалость. Такая бездуховная любовь, по мнению И.А. Ильина, не имеет ничего общего с истинной любовью, ключевой целью которой является благо любимого человека, а не простое уменьшение страданий. Благо не следует путать с удовольствием, и именно человек способен распознать эту разницу и руководствоваться в своей жизни истинными ориентирами. И.А. Ильин считает возможным размышлять об идее Л.Н. Толстого только в том случае, если она подразумевает не полное отсутствие всякого сопротивления злу, которое фактически означает его принятие, а только отрицание отдельных способов борьбы со злом. «Непротивление, о котором они пишут и говорят, не означает внутреннюю сдачу и присоединение ко злу; наоборот, оно есть особый вид сопротивления, т. е. неприятия, осуждения, отвержения и противодействия. Их «непротивление» означает Противление и борьбу; однако лишь некоторыми, излюбленными средствами. Они приемлют цель – преодоление зла, но делают своеобразный выбор в путях и средствах»

Выводы. Оценка И.А. Ильиным допустимости внешнего принуждения является неотъемлемой частью его учения о правосознании и философии права в целом. Общество не может существовать без принуждения потому, что человек может быть заражен духовной злобой, внешние проявления которой ставят под угрозу материальные и духовные ценности отдельного человека и общества в целом. И.А. Ильин допускает целесообразность использования принуждения отдельно взятым человеком, способным принять вызов на борьбу со злом. При этом он подчеркивает, что при помощи права, осуществляющего организованное принуждение, можно достичь значительно большего эффекта и в кратчайшие сроки оградить общество от воздействия злой воли. Следовательно, человек со здоровым правосознанием, осознающий ценность права, не может отрицать необходимость правового принуждения в деле сопротивления злу.

Философия каждого народа определяется рядом обстоятельств, среди которых немаловажное значение имеет национальный характер. Мы это отмечали на примере Индии, Китая, Греции, Рима, европейских и мусульманских народов. Не составляет исключения и Россия. В России в отличие от Греции или Германии философия никогда не была главенствующей отраслью культуры, поэтому ее развитие шло в русле задач, поставленных другими отраслями. В Средние века в Европе философия была служанкой религии, и то же самое было в России в течение продолжительного времени с самого возникновения русской философии и до XIX в. Большая продолжительность этого периода связана с тем, что если в Европе после эпохи Возрождения главной отраслью культуры стала наука и философия обратилась к решению проблем познания, то в России этого не произошло - наука в России получила развитие только в послепетровское время, а точнее, во второй половине XVIII в. Соответственно философия познания возникла позднее, чем в Европе. Русская философия сохранила преимущественно религиозное направление до начала XX в., когда это направление было наряду с другими разгромлено пришедшими к власти большевиками, а виднейшие русские философы - Бердяев, Булгаков и другие - были высланы из России (что не помешало им развивать религиозную философию в эмиграции) или репрессированы, как Флоренский.

Особенностью русской философии также была ее нацеленность на проблемы этики, что отнюдь не противоречило ее преимущественно религиозному характеру. Это заметно уже в первом религиозно-философском произведении «Слово о Законе и Благодати» и сохранилось тогда, когда после церковного раскола религиозная направленность философии стала ослабевать. В этом смысле для русской философии характерно то же, что и для русской литературы, которая также отличалась своей этической направленностью.

Другой особенностью русской философии был ее акцент на социальную проблематику. Это проявилось со времени зарождения идеи Москвы как «третьего Рима», с которой связывают формирование русской идеи как таковой. Ориентация на социальные проблемы способствовала тому, что после разгрома большевиками русской религиозной философии философия из служанки богословия в СССР стала служанкой идеологии и осталась таковой до 1991 г. Советский этап можно назвать вторым этапом развития русской философии, из которого ныне она перешла в третий, не получивший пока четких очертаний.

«Слово о Законе и Благодати»

В середине XI в. через полвека после принятия христианства на Руси митрополит Иларион - первый русский, занявший высший церковный пост в нашей православной церкви (до этого его занимали греки, присланные из Константинополя), создает знаменитое «Слово о Законе и Благодати», перевод которого на современный русский язык лишь недавно стал достоянием нашей общественности. Эту проповедь митрополита Илариона, произнесенную в середине XI в., можно считать первым философским произведением Древней Руси.

Далеко выходящее за рамки чисто церковной или исторической проблематики это, пожалуй, первое в русской литературе самобытное философское произведение ставит и решает фундаментальные жизненные проблемы, обосновывая их религиозными аргументами. Силу своего красноречия Иларион обращает против Закона и в защиту Благодати. Можно думать, что имеются в виду законы Моисея, как они сформулированы в Библии, но на самом деле мысли Илариона идут гораздо дальше. Иларион толкует понятие Закона расширительно, и ойо предстает олицетворением всего, что заключают в себе внешние предписания.

В обоснование своей точки зрения Иларион ссылается на Евангелие, но весьма избирательно, приводя цитаты, которые работают на его мысль. Концепция Закона как чего-то внешне накладываемого и гнетущего высказана Иларионом в сильных, энергичных выражениях. В этом первом памятнике русской правовой (а точнее, неправовой) мысли вполне ясно выразилось и пренебрежение к закону как таковому, и нетерпеливое желание в одночасье провозгласить и достичь Божественной Благодати. Вместо того чтобы представить Закон как первую и необходимую стадию Благодати, к чему склонялась традиционная трактовка библейских текстов, основывающаяся на словах из Нагорной проповеди: «Не нарушить пришел я (имеется в виду закон. - А. Г.), но исполнить», Иларион, воспевая обретенную или обретаемую Благодать, отрицает Закон как рабство.

Теперь перенесемся почти через тысячелетие и заглянем в книгу «Государство и революция», написанную в августе 1917 г. и служащую главным ленинским трудом по государственно-правовым

вопросам. «Всякое государство несвободно и ненародно». - писал В.И. Ленин (1870-1924), подчеркивая слово «всякое» и частицы «не». Ленин доказывает со ссылкой на Маркса и Энгельса, что государство не средство взаимосогласования интересов различных социальных сил, а продукт непримиримости классовых противоречий и орган подавления; сила, стоящая над обществом и все более отчуждающая себя от него. Отсюда вывод: «Пролетариату нужно... государство... устроенное так, чтобы оно немедленно начало отмирать». Какова в этом случае роль права и закона? Это всего лишь атрибуты пройденного этапа развития человечества, от которых чем скорее отказаться, тем лучше. «Демократическая республика есть наилучшая возможная политическая оболочка капитализма». Значит: коль скоро уничтожается капитализм, долой демократическую республику и да здравствует диктатура пролетариата. Всеобщее избирательное право - орудие господства буржуазии. Значит: долой всеобщее избирательное право, да и право вообще. Все то, для чего ранее существовало государство и право, будет выполняться теперь «без особого аппарата, простой организацией вооруженных масс» с «простотой и легкостью». В демократической республике действуют лишь формальные принципы права, но нет демократии реальной (форма здесь сопоставляется не с содержанием, как можно было бы ожидать, а с реальностью и третируется). Вообще право - лишь надстройка над экономическим базисом, следующая ему.

Хотя Иларион в своих утверждениях основывался на религиозном вероучении, а Ленин - на атеистическом, мы обнаруживаем в их текстах за различным понятийным аппаратом нечто фундаментально общее, а именно: желание побыстрее достичь, перепрыгнув через необходимые этапы, цели, каковой для Илариона было осуществление на Земле христианской заповеди любви, обещавшее небесную Благодать, а для Ленина - построение коммунизма, обещавшее рай на Земле. Иларион и Ленин выдвинули религиозный и социальный аргументы против права, но то, что столь различные по типу соображения использовались для обоснования по сути одного и того же, свидетельствует, что в основе был аргумент национальный. И у Илариона, и у Ленина чувствуется твердая уверенность в том, что благодать (небесная и земная) наступит не сегодня-завтра, и здесь присутствует своя правда духа. Идеи «третьего Рима», мессианские чаяния всегда падали в России на благодатную почву.

Какой можно сделать вывод из сопоставления двух данных текстов, разделенных почти тысячью лет? Если существуют явно сходные по сути высказывания, сделанные совершенно разными по своему происхождению, образованию и убеждениям людьми, жившими в различных социально-экономических формациях, то, стало быть, есть в этих людях нечто общее. Чем оно определяется? Прежде всего национальными особенностями характера, тем общим в нем, что дает возможность нации сохраняться и воспроизводиться, несмотря на все неблагоприятные влияния внешней среды. Приходят и уходят завоеватели, меняются социальные и экономические условия жизни, а нация продолжает существовать в течение тысяч лет, пока воспроизводятся особенности национального характера.

Трудно предвидеть изменения, потому что для этого надо учитывать еще не проявившиеся факторы, но если видим постоянство в чем-либо на протяжении тысячи лет, то можем сделать вывод, что оно сохранится и в следующую тысячу лет.

Можно возразить, что всегда найдутся в культуре случайно выбранные два произведения, близкие по духу. Однако процитированные работы, определившие направления русского православия и русского коммунизма, оказали огромное влияние на всю нацию, чего не могло быть, если бы они не оказались созвучны русской душе.

Противопоставление Закона и Благодати фундаментально для русской души. В основе рассуждений славянофила А. С. Хомякова (1804-1860) лежит мысль, что внешние государственные формы не соответствуют духу русского народа. И.В. Киреевский продолжает: «Даже самое слово «право» было у нас неизвестно в западном его смысле, но означало только справедливость, правду». Позже Н.К. Михайловский (1842-1904) саму истину в русском смысле определит как правду-справедливость. «Слабость юридического развития Руси - факт несомненный» - утверждал в XX в. Г.П. Федотов. А что же соответствует русской душе? А.С. Хомяков считал, что чувство соборности, И.В. Киреевский - христианство в истинном смысле.

Эволюция русской идеи

В историческом плане впервые о русской идее мы можем говорить в связи с созданием монахом Филофеем в XVI в. концепции Москвы как «третьего Рима». Она идеологически помогла становлению великого государства Российского, но суть ее была бы неправильно понята, если бы свелась только к созданию русской империи. Последнее было средством, целью же - сообщение всему человечеству света православного христианства в его русском понимании. «Восстановить на земле этот верный образ божественной Троицы - вот в чем русская идея» 1 .

Идея «третьего Рима» выражала вселенский характер русского православия. Отметим три основные черты концепции Филофея, который, кстати сказать, отнюдь не первый ее сформулировал - первенство здесь не за Россией: несокрушимая вера в истинность христианской религии именно в ее православном варианте; стремление сообщить свет этой веры всему миру; и, наконец, мессианское убеждение, что России это удастся.

1 Соловьев B.C. Русская идея // Соч.: В 2 т. - М., 1988. - Т. 2, с. 246.

Первую трещину в русское православие внес церковный раскол XVII в., а ощутимый удар ему нанес Петр I не столько ориентацией своей политики на Запад, сколько тем унижением, которому подверглось национальное в угоду западному. Церковный раскол, ослабивший духовную мощь церкви, очень помог Петру. Проникновение западного просвещения существенно ослабляло русское православие, и в начале XIX в. произошел светский раскол общества на западников и славянофилов.

Звонком, возвестившим о раздвоении интеллигентского сознания, послужило философическое письмо П.Я. Чаадаева (1794- 1856). С этого момента через весь XIX век проходит истощающая духовные силы русского общества борьба, аналог которой мы вряд ли отыщем в мировой истории, потому что в ней отразилась та же специфика русской души - вера в особое предназначение России и стремление обеспечить счастье для всех (то, что Ф.М. Достоевский назвал «всемирной отзывчивостью»), пусть даже в ущерб своей нации и крайним напряжением сил.

Поляризация общественного сознания и общественных сил продолжалась до конца XIX в. Нарождавшийся капитализм создавал экономическую основу для крушения русской идеи. Она, однако, оказалась настолько живучей, что смогла победить, вопреки историческому материализму Маркса и Энгельса, экономический базис общества ценой модификации в мессианский большевизм.

Размышляя над исходом противостояния западников и славянофилов, нельзя не отдать должного третьей силе, которая на время смела их с исторической арены, - русскому коммунизму. Одна из причин, почему это удалось, заключается в том, что большевики соединили в теории демократическую идею всеобщей свободы со славянофильской идеей предназначенности России дать миру истину и счастье. Ни то ни другое большевики не смогли осуществить, но они сами вдохновились этой идеей и вдохновили других. B.C. Соловьев писал, что «русская идея, мы знаем это, не может быть ничем иным, как некоторым определенным аспектом идеи христианской». Теперь мы знаем, что русская идея может быть атеистической идеей построения рая на Земле без Бога. Основа русской идеи не в конкретно-конфессиональном содержании, а в ее соответствии особенностям русского национального характера - вере в возможность обеспечения всеобщего счастья (в этом проявляется «всемирная отзывчивость» русской души); убежденности, что принесет его всему миру Россия (мессианизм) в кратчайший срок (максимализм) и готовности к неимоверным усилиям для достижения этого (самопожертвование).

В настоящее время споры о русской идее стали очень актуальны, и представители всех политических сил или объявляют русскую идею мифом, или наделяют ее различными чертами, соответствующими собственным идеологическим позициям. Вместо одной, объединяющей всю нацию идеи опять видим две противоположности, только западники называются теперь демократами, а славянофилы - патриотами. Способна ли какая-либо из этих двух сил дать новый вариант русской идеи, объединяющей всю нацию? Русский философ Н.А. Бердяев писал, что «русское сознание не может быть ни славянофильским, ни западническим».

В основе своей русская идея восходит к христианству, заимствованному из Византии. Вторая модификация русской идеи - русский коммунизм - результат переработки возникшего на Западе марксизма. В русской идее нет ничего имперского, как, скажем, в древнеримской, поскольку цель здесь - не завоевать мир материально, а осчастливить его духовно.

И.В. Киреевский

Из значительного количества русских философов XIX-XX вв. выделим трех, которые сыграли, пожалуй, главную роль в развитии оригинальной русской философии. Первый из них - Иван Васильевич Киреевский (1806- 1856) поставил вопрос о том, какой должна быть оригинальная русская философия. Киреевский подверг критике современную ему западную философию за ее чрезмерный рационализм и призвал к развитию синтетической философии, которая включала бы в себя гармоничное сочетание разума и чувств человека, разных типов культуры. Главная заслуга Киреевского в том, что он осознал, чем может и должна быть русская философия - синтезом западной и восточной философии и синтезом различных отраслей культуры - философии, религии, искусства. Киреевский не выполнил этой задачи в полном объеме, но четко сформулировал ее в статье «О необходимости и возможности новых начал для философии». Статья была задумана Киреевским как введение к большой работе, но скоропостижная смерть помешала ее написанию. И.О. Лососий отмечал, что Киреевский многое сказал о методе достижения истины. Он оставил идеи, которые потом нашли продолжение в трудах русских философов XIX - начала XX в. и еще ждут своего дальнейшего развития.

Киреевский считал, что главное в человеке - «сердце», чувство. Особо он ценил чувство печали, которое, как он полагал, создает возможность проникновения в сущность жизни. Киреевский верил, что, овладев всеми сторонами европейского просвещения, Россия станет духовным вождем Европы.

Критикуя противопоставление в европейской философии Нового времени разума и чувственного опыта, Киреевский не принимал решения, предлагаемого системой Канта. По Киреевскому, существование не должно выводиться из мышления, как сделал Декарт, поскольку имеется внутреннее непосредственное сознание собственного бытия как «живая истина» (впоследствии С.Л. Франк писал о «живом знании»). Киреевский писал о «верующем разуме» и о философствовании, которое должно опираться на сочинения отцов церкви.

Противопоставляя духовное физическому, Киреевский отмечал: «В физическом мире каждое существо живет и поддерживается только разрушением других; в духовном мире созидание каждой личности создает всех и жизнию всех дышит каждая» 1 . Положение о необходимости «духовного общения каждого христианина с полнотой всей Церкви» получило развитие в учении А.С. Хомякова о соборности. Киреевский понимал цельность общества как соборность и общинность, сочетающую личную самостоятельность с общим порядком. Истина доступна только цельному человеку, утверждал Киреевский. «Тот факт, - писал Лосский, - что различные части программы Киреевского осуществлены многими русскими философами, которые часто даже не были знакомы с его работами, говорит о существовании удивительного сверхэмпирического единства нации и о том, что Киреевский был выразителем сокровенной сущности русского духа» 2 .

В.С. Соловьев

По пути, намеченному Киреевским, пошел самый крупный русский философ Владимир Сергеевич Соловьев (1853-1900), сын известного историка С.М. Соловьева. Он также считал, что истина достижима только посредством соединения всех способностей человека, всей полноты его разума и опыта, включая сюда и чувственный, и нравственный, и религиозный, и эстетический опыт. Соловьев полагал, что любая вещь познается в ее отношении к целому. Это целое не множественность вещей, а всеединство. Эмпирически человек способен познать лишь частную и множественную действительность.

Полное определение истины, по Соловьеву, содержится в трех словах: сущее, единое, все. Данные опыта и мышления соединяет, по Соловьеву, религиозный принцип. Внешнее (эмпирическое и рациональное) познание должно дополняться познанием внутренним, мистическим и абсолютным, в котором содержится объективная реальность.

1 Киреевский И. В. О необходимости и возможности новых начал для филосо
фии//Полн. собр. соч.: В 2 т. - М., 1911. -Т. 1. -С. 278.

2 Лосский И.О. История русской философии. - М., 1991, с. 28.

Этот третий вид познания Соловьев называл верой, понимая под ней не субъективное убеждение, а интуицию, т.е. непосредственное созерцание сущности. Это истинное знание как соединение эмпирического, рационального и мистического познания будет также соединением полноты содержания духовных созерцаний Востока с логическим совершенством западной формы. Таким образом, данный гносеологический синтез предстает как синтез достижений двух типов общества, осуществляемый русской философией как занимающей промежуточное положение между Западом и Востоком. Такой же синтез западной и восточной мысли на основе синтеза достижений мировых религий пытался осуществить Л.Н. Толстой.

Абсолютная истина мыслилась Соловьевым как синтез науки, философии и религии. Истиной как всеединством предстает Бог, воплощающий в себе и божественное, и человеческое начала. Бог соединяется с разумной душой человека и его материальным телом.

Человек как индивидум, содержащий в себе абсолютное начало, не хочет и не может удовлетвориться никаким условным содержанием, а убежден, что может достичь полноты бытия. Однако обретается эта полнота только посредством полного взаимопроникновения всех живых существ, объединенных любовью друг к другу и к Богу. В этом объединении «смысл любви», как называется одна из работ Соловьева. Таким образом, мир есть абсолютное становящееся, тогда как Бог есть абсолютное сущее. Человек может совершенствовать процесс воссоединения всех существ с Богом, принося себя в жертву ради любви к Богу и единому миру. Эволюцию природы и человека Соловьев трактовал как стремление к всеединству. Царство минеральное, растительное, животное в царстве человеческом возвышается до идеи безусловного совершенства.

Здесь уже основы модной ныне концепции ноосферы. При этом каждая последующая эволюционная ступень своей материальной основой имеет предыдущую ступень, а содержание свое получает от Бога. Эволюция, по Соловьеву, не только эволюция материального, но и эволюция ценности и сущности. Можно сказать, что Соловьев создал сверхнатуралистическую теорию эволюции как практический синтез науки, философии и религии.

Соловьеву был присущ славянский мессионизм, основанный на признании им у русского народа прирожденной способности к самоотречению, свободе от ограниченности и односторонности.

Идеальное было для Соловьева конкретным бытием, к осуществлению которого человек должен стремиться, а не абстрактной идеей. В этом стремлении человек обретает дар бессмертной жизни, распространяющейся на всю природу, находящуюся ныне в состоянии смерти и разрушения. Природа, по Соловьеву, живое тело человека, и она покоряется совершенному человеку. Представлением о Боге как всеединстве Соловьев делал шаг от христианской философии к пантеизму.

H.A. Бердяев

Николай Александрович Бердяев (1874-1948) - еще один представитель русской религиозной философии, который жил, однако, уже в других исторических условиях. Поэтому религиозные мотивы в его творчестве тесно соприкасались с социальными, так что последние часто выходили на первый план. Этот социальный контекст состоял из трех русских революций (1905 - 1907 гг., февральской и октябрьской 1917 г.), Первой мировой войны, прихода к власти большевиков и вынужденной эмиграции.

Основная противоположность, с которой начинается разработка мировоззренческих проблем, по Бердяеву, - между духом и природой. К понятию духа Бердяев относил жизнь, свободу, творческую деятельность, Бога; к понятию природы - вещь, психику, необходимость. Свобода не создается Богом, а существует до него, поэтому Бог не ответствен за свободную волю человека.

Личность есть, по Бердяеву, духовная категория. Ее реализация начинает восхождение от подсознательного через сознательное к сверхсознательному. Творческая деятельность человека представляет собой дополнение к божественной жизни, она является «божественно-человеческой». Ставя личность во главу своей философии и придавая ей божественные атрибуты, Бердяев называл свою философию персоналистической (от «персона» - личность).

Человек - двойственное существо, живущее одновременно в двух мирах - явлений и вещей в себе. Между ними может быть взаимодействие посредством любви. Духовное познание - это единение между субъектами в мистическом опыте, в котором (здесь Бердяев использует строку из стихотворения Тютчева) «Все - во мне, и я - во всем».

Интересна в русской философии концепция «живого знания» Семена Людвиговича Франка (1877- 1950) как единства мышления и переживания, как мыслящего переживания, позволяющего преодолеть противоречие между декартовским «мыслю, следовательно, существую» и экзистенциалистским «существую, следовательно, мыслю» на основе соединения двух реальностей: «мыслю и существую».

Михаил Михайлович Бахтин (1895-1975) развил концепцию диалогического познания как познания субъекта, который рассматривается в качестве мыслящего и чувствующего, в форме диалога с ним. Живое и диалогическое знание можно сопоставить в западной гносеологии с концепцией личностного знания М. По-лани (1891 - 1976), под которым понимается учет индивидуальных переживаний ученого в процессе познания.

Так же, как на востоке, на западе философия возникла как следствие угасания магической цивилизации и возникновения предпосылок новой, современной цивилизации, которую я называю цивилизацией совершенства, или цивилизацией совершенного человека; однако тогда, к концу 2-го - началу 1-го тысячелетия до нашей эры, о каком-либо совершенстве говорить было рано.

Смена цивилизаций - процесс достаточно продолжительный, так переход от первобытного человека к магическому совершался, как минимум, в течение десятка тысячелетий, так что и переход к современной цивилизации, несмотря на ускорение культурных процессов, займёт не одно тысячелетие и ещё далеко не завершен.

Смена позиции осознания, адаптация человека к этой позиции и формирование соответствующего мироощущения является ещё более длительным процессом, например, современный человек ещё не является в этом отношении, а именно: в отношении формирования соответствующего его типу осознания мироощущения, человеком совершенным.

Мироощущение современного человека находится ещё в стадии формирования, несмотря на то, что позиция осознания уже установилась достаточно давно, как минимум, к началу 1-го тысячелетия до нашей эры, а, скорее всего, много раньше.

Но именно так «работает» эволюция человека, тип осознания лежит как в основании появления человека вообще, так и в основании смен цивилизаций, так как именно осознание является отличительной видовой особенностью человека, только осознание - не в той форме, в какой его пыталась представить западная философия и в которой, соответственно, представляем её мы.

Пространство ойкумены, в отличие от древнего востока, было гораздо более динамичным в отношении характера перемещений и разнообразия населявших её людей, которые представляли не только разные народы, но и разные расы. Ограниченность и динамика самого пространства средиземноморья приводила к доминированию решительного, опирающегося в основном на завоевание и удерживание завоёванного, человека; однако я могу, без всякого объяснения, как факт принять то, что запад населяли люди, которые практиковали деятельную сторону человеческой жизни, которые могли достаточно легко не только менять место жительства, но и свой жизненный уклад, как того требовали изменяющиеся обстоятельства, например, изменение условий обитания или увеличение плотности населения; таких серьёзных проблем на востоке и в центре Евразии не было, по крайней мере, в такой степени серьёзных.

Западный человек оказался в такой же ситуации, как и восточный, а именно: с переходом на новую позицию осознания он не мог воспринимать магические практики иначе, как опредмечено, то есть как идолопоклонство, ворожбу, культ предметов, со всеми вытекающими из этого следствиями, а они достаточно серьёзные.

В качестве примера возьму проблему смерти. Для магического человека, практикующего единство с живой вселенной, смерть являлась не окончанием жизни, не горем, несчастьем, трагедией, а переходом в иное состояние, переходом туда, где другой тип существования, в котором теперь продолжается его жизнь и в котором он не один, а со своим народом, родом. Магический человек практиковал и более сложные формы перехода, то есть смерти, и достиг в этом потрясающих результатов, так у многих народов существовали практики намеренного ухода из жизни в определённом «направлении» или в определённое состояние.

Человек же, попавший в ловушку осознания, то есть современный тип человека, уже не только теоретически, но и практически не мог реализовывать магические практики так, как это мог делать магический человек, не стягивающий одеяло вселенной на себя.

Как на востоке, человек запада остался один на один с самим собой как вот с этим телом, которое подвержено болезни, старению и смерти, за которой неизвестно что; то состояние, которое так любят описывать экзистенциалисты, состояние заброшенного в чуждый и враждебный ему мир одиночки, очень хорошо подходит для описания состояния этого первого современного человека. И в этом отношении мало что изменилось, несмотря на все наши достижения, так как позиция осознания очень медленно накапливает тот объём опыта, который позволяет формировать соответствующее мироощущение.

Христианство, как и буддизм, возникло именно на этой почве одиночества опредмеченного человека и было призвано спасать человека от его одиночества, идолопоклонства, смертности и пр.; философия возникла совершенно независимо от христианства, но в таких же условиях и с такими же задачами, однако в силу исторических обстоятельств живая традиция западной философии, начавшаяся в середине 1-го тысячелетия до нашей эры с греческого «познай самого себя», прекратилась и возродилась лишь спустя более чем тысячу лет уже в рамках развитой христианской культуры.

Философия запада практически не имела преемственности, она возникла, конечно, не на пустом месте, а в условиях вполне определённой культурной ситуации, но именно в силу отсутствия достаточно продолжительной традиции собственно философской практики, она попала в зависимость от этой культурной среды и в определённой мере пыталась решить не только свои собственные задачи, но и удовлетворить актуальные общественные запросы.

Именно поэтому открытие Декартом феномена осознания им самим же и другими философами было извращено и использовано для решения совершенно других задач, не внутренних задач философии как особого типа знания, а, так сказать, вписывания философии в культуру своего времени.

Поэтому философия пошла на поводу особенности современного человека как воспринимающего мир через проекцию себя, через фантом «я». Ещё одним существенным фактором такой интерпретации осознания явилась особенность западного человека как деятельного субъекта, завоевателя, как человека, который в контакте с миром выделяет свою активность как формирующий этот контакт элемент.

Все эти причины привели к тому, что осознание было превращено западной философией в отдельную сущность, субстанцию, со всеми вытекающими отсюда последствиями: приоритетом осознания над протяжением (материей), дуализмом в восприятии мира и себя, превращением разума в высшую инстанцию человека и его видовое отличие, главенства философии над другими видами знания и т.д., и т.д.

Время, прошедшее с момента появления философии запада в своей достаточно развитой форме, внесло существенные коррекции как в занимаемое философией место в обществе, так и в её содержание, однако в своей определяющей, самой существенной части она осталась прежней; и мышление современного западного человека, которое доминирует в мире сегодня, базируется на разработанной философией нового времени концепции трансцендентального сознания.

Концепция же трансцендентального сознания базируется на определённом понимании осознания, а именно: понимании осознания как отдельной способности человека, которую философия постулировала как феномен осознания; феномен осознания представляет собой фактическую, осуществлённую на опыте фиксацию самого себя как осознания.

Если бы Декарт и другие философы нового времени обладали достаточным опытом созерцания, а достаточный опыт - это опыт, как минимум, нескольких десятков поколений постоянной медитативной практики, они смогли бы дифференцировать осознание, внимание, память, размышление, речь, восприятие и другие феномены целостности человеческого опыта как его элементы, не существующие как внеположенные этому опыту и тем более как формирующие его.

Однако отсутствие такого опыта, актуальная культурная ситуация и особенность западного типа человека предопределили предметную интерпретацию осознания, предопределили мировосприятие, которое в краткой форме можно выразить как «я сам», где «я» является источником активности, регулирующим феноменом деятельности, критерием достоверности и истинности.

Русская (срединная) философия

Я уже указывал, что русская философия это не национальная философия, а философия человека русского культурного типа, то есть человека индоевропейской современной цивилизации, представленной тремя типами: восточным, русским (срединным, или славянским) и западным.

И географически, и типологически русские (славяне) действительно занимают центральное, срединное положение, так было и в глубокой, и не очень, древности. Это видно, например, по одному качеству русской культуры, которое было замечено многими путешественниками и хронографами, а именно: удивительной способности протославян общаться и уживаться с людьми других типов культуры и даже другой расы. Это не означает, конечно, что протославяне были слишком мягкотелы, или благодушны, или равнодушны, также это не проявление способности к адаптации, подстраиванию.

Нет, эта способность возникает из самого существа русского типа, как срединного, то есть несущего в себе существенные черты двух других, родственных типов, без выделения одной из черт за счёт игнорирования остальных. В то время как непосредственный контакт востока и запада носил гораздо более непримиримый характер.

Если восток сконцентрирован на проявлении действия мира в человеке, а запад - на проявлении, действии человека в мире, то русский тип ориентирован на сохранении связи между миром и человеком, на единство мира и человека.

Поэтому русский тип не может полностью идентифицироваться ни с востоком, ни с западом. Я знаком со многими попытками определить русский тип, но они все (те, которые я знаю) исходили или из «западных», или из христианских оснований и, следовательно, не могли хоть сколько-нибудь близко определить русский тип.

У русских до сих пор не было собственной философии, хотя в силу, опять же, своей особенности они довольно легко понимали и восток, например, великолепная школа русской буддологии - Щербатской и другие, и запад, например, Мамардашвили.

«Разобраться» с востоком и западом не так трудно, как кажется, однако для этого надо не только уметь сидеть на двух стульях сразу, то есть иметь одновременно и опыт медитации, созерцания, и размышления, не только уметь отслеживать «незаконные» ходы мышления, не только не быть перегруженным массой знаний и одновременно не быть слишком малообразованным, не только не быть вплетённым в тенденции общественной жизни, например, работать философом, не только не иметь конфессиональных привязанностей и, следовательно, предвзятостей, не только иметь хоть какой-нибудь досуг, не только быть равнодушным к славе и т.д., но и выявить своё собственное самое глубокое, личное, экзистенциальное, последнее мироощущение и связанное с ним намерение, которые станут связующим все элементы размышления фактором.

Мне повезло на моём матричном переживании - любви ко всему малому, незамеченному, игнорируемому, невидимому, вырастить не ненависть, которая могла привести меня в политику, секту, терроризм и пр., а намерение показать себе и другим это малое как часть целого.

Довольно много условий для того, чтобы сдвинуться в правильном направлении, не правда ли? Правильное направление означает здесь - не имеющее скрытых предположений; любовь к малому показывает мне мир таким, каков он в своей целостности малого и большого. Отличие картины, которая открывается мне, заключается в том, что тот, кто видит только большое, заметное, явное, выпирающее, вынужден восполнять целостность за счёт искажения этого видимого. Например, мы воспринимаем себя как разумных существ и возводим себя в ранг «особенно разумных» для того, чтобы закрыть образующиеся в результате такого восприятия себя бреши в картине мира.

Мне же открывается и большое и малое как составляющие единство, целостность, это позволяет мне видеть привносимые другими искажения, при этом я отслеживаю те ходы мышления, которые уже отработаны и моментально собьют меня с пути, если я не буду удерживаться в моём переживании и намерении.

Продолжу. Русский тип в отличие от востока не принимает своё «я» как сложный фантом, порождённый сплетением индивидуальных и кармических факторов; но и в отличие от запада русский не принимает «я» за абсолютный источник своей деятельности.

Вся загадочность русской души заключается в том, что она живая, что она пре-бывает - в таинственном и неуловимом, но одновременно абсолютно доступном и очевидном - живом опыте жизни; русская душа ориентирована на всё живое, она не созерцает в себе жизнь как восточная душа, и не полагает свою жизнь в мир, как это делает западная душа, а - здесь и сейчас - живёт тем, что соединяет в себе и мир, и человека, живёт самой жизнью, собой и миром как жизнью!

Если восток воспринимает жизнь как неизбежное помрачение, морок, майю, превращающие жизнь в страдание, если запад воспринимает жизнь как стремление выйти за пределы данного, как возможность, то русский тип воспринимает жизнь как абсолютное, самодостаточное совершенство, в котором заключено всё, что только есть: вселенная и атом, рождение и смерть, покой и движение, радость и горе, любовь и страдание.

Каждый термин, употребляемый здесь, необходимо понимать не так, как он сам собой думается, а в рамках данной концепции как целостности. Так термин жизнь не означает нечто натуральное, опредмеченное, как, например, жизненная энергия Бергсона.

У нас пока нет собственного языка для выражения собственной культуры, так как ни восточный, ни западный, ни христианский языки не выражают сущность русской культуры. Термин жизнь имеет для нас много оттенков значения: жизнь как некое качество (живое существо), жизнь как страдание (что эта жизнь) или успех (вот это жизнь) и пр., но жизнь не означает для нас то, что она собой представляет - творение, синтез всего в момент, синтез, в результате которого появляется и мир, и человек.

Трансценденталисты запада понимали это, но отдавали творение богу как причине всего, бог же понимался ими как трансцендентная, внеопытная сущность, соответственно, творение «уводилось» из живого опыта, из жизни человека, лишая его того, что является его неотъемлемой природой - живым творением, не творящим (как причина творения, бог), и не творением (созданным, сотворённым), а живущим творением.

И этот термин требует перепонимания, так как термин творение пришел к нам из богословия и пошедшей за ним западной философией, которые вложили в него трансцендентное значение; такова плата за превышение полномочий разума - разумный человек оказывается вне пределов опыта творения, богословие и философия оставили человеку только некое человеческое подобие божьего творения - творчество.

Представление о жизни постоянно находилось в пределах внимания философов и мистиков, но работать с этим представлением, будучи загруженным трансцендентальной философией, невозможно, не опредмечивая термин жизнь.

Но мудрость как раз заключается в том, чтобы быть полностью открытым жизни, быть полностью живым (в представленном здесь понимании этого слова), а философия как любовь к мудрости означает не стремление к чему-то, чего ещё только надо достичь (постичь), а раскрытие в себе того, что уже есть и что является сущностью всего - жизни, мудрый - это видимо живой, человек, пребывающий в духе (как говорили древние).

Современному человеку достаточно трудно понимать жизнь не как собственный атрибут, не как способность отрываться по полной или страдать и пр., то есть не как один из многих феноменов вселенной, а как всёсозидающую и всёпоглощающую стихию.

Далее, живой опыт - это то, что невозможно видеть, измерять, он не занимает места, его невозможно как либо сохранять или передать другому («передача» на востоке не означает непосредственной передачи опыта учителя ученику без актуализации учеником в живом опыте того, что передаётся); и этот термин также требует нового понимания, но формат данного трактата позволяет лишь наметить основные положения концепции.

Открыть, или построить русскую философию невозможно, не имея своего собственного, русского основания, каковым является, конечно, мироощущение жизни как живого единства всего, как стихии творения. Из этого мироощущения рождается русский мир, мир полноты и совершенства, который является актуальной, формирующей современную культуру тенденцией.

Современный индоевропейский человек уже в достаточной мере реализовался как созерцающий (как восточный тип) и как деятельный (как западный тип), но он явно не реализовался как целостный, гармоничный и сбалансированный человек, человек, живущий в единстве со всем.

Это не означает, конечно, что все теперь станут русскими или что русские будут доминировать в мире; это означает, что прошло время одностороннего развития человечества и наступает время срединного, целостного развития, которое завершится только с формированием совершенного человека как развитой, окончательной формы современного человека и высшей стадии эволюции человека вообще.

Возвращаюсь к философии. Основанием восточной философии является учение об отсутствии души, сознания как сущностной субстанции человека, основанием западной философии является учение о сознании (душе) как формирующем феномене.

Основанием русской философии является представление (учение появится только после разработки данного представления) о сознании как сложном феномене, образованном из простой формы осознания - схватывания (фиксации).

Схватывание представляет собой фиксацию отдельных элементов живого опыта человека, например, движения (ходьбы и пр.), восприятия (видения, слышания и пр.), действия, совмещающего и движение, и восприятие (охота и пр.) и т.д. Очень важно отметить, что схватывание является фиксацией не целостности действия, - это невозможно, например, человек не может схватить (осознать, то есть схватить в более сложной, речевой форме) какое-то действие как целое, например, любимое философами запада восприятие дерева. Восприятие дерева невозможно осознать, так как в восприятие как очень сложное целостное действие входят тысячи осознаний (схватываний) отдельных элементов этого восприятия, из которых внимание выделяет незначительную часть, ровно столько, сколько необходимо для осуществления или корректировки процесса восприятия.

Осознать осуществлённое, или осуществляемое действие невозможно, но можно помнить осуществлённое или удерживать во внимании осуществляемое действие и осознавать отдельные его элементы. Так что западная философия не учла множество не так заметных, но не менее необходимых составляющих человеческого поведения, а именно: разные типы внимания, намерения, удерживания, коррекции, координации и пр. Их не так много, но совершенно точно не так мало, как виделось западной философии, и они точно не сводятся к осознанию; что касается восточной философии, то она не выделила схватывание (осознание) как существенный фактор человеческого поведения, поскольку человеческое поведение интересовало восточных практиков с точки зрения его перестройки в направлении отсутствия какой-либо фиксации на чём-либо.

В этом восточный практики были особенно точны, так как фиксация, схватывание, осознание не существуют сами по себе, без схватываемого, вне того, что схватывается, точно так же, например, как восприятие (зрение) не существует вне воспринимаемого (видимого), пусть даже это будут видимые во сне розовые слоны.

Восточные мастера были наблюдательнее западных, но для них, в отличие от последних, схватывание, фиксация было удерживающей человека в рамках своего помрачения способностью, тогда как для западных мастеров схватывание было способностью, отделённой от схватываемого.

В русской философии осознание (схватывание, фиксация) не отделяется от осознаваемого; здесь необходимо отметить, что схватывание не может быть схватываемым, то есть осознание не может быть осознанным, то есть осознание сознания не существует, феномен осознания является мыльным пузырём западной философией.

Концепцию, которую необходимо построить на таком представлении осознания, можно смело назвать срединной, сбалансированной концепцией, соответствующей наработанным современной наукой представлениям и остро необходимой ей.