Архимандрит фотий спасский. Архимандрит Фотий – борец за Православие. священнослужитель Православной Российской Церкви, архимандрит

В № 1 (73), в статье о паломничестве в Великий Новгород, мы привели некоторые сведения об известных подвижниках благочестия XIX века - архимандрите Фотии (Спасском) и его духовной дочери графине Анне Алексеевне Орловой-Чесменской. Затем, в прошлом номере, подробнее рассказали читателям о праведной жизни графини Анны Алексеевны. Сегодня же осветим высокий подвиг борьбы за веру выдающегося церковного и общественного деятеля и богослова архимандрита Фотия (Спасского).

Архимандрит Фотий родился 7 июня 1792 года в семье пономаря Новгородского уезда. С детства он проникся глубокой верой в Бога и ревностью к угождению Ему. Когда отрок подрос, его отдали в Новгородское духовное училище, по окончании которого он поступил в Новгородскую духовную семинарию, а затем продолжил образование в Санкт-Петербургской духовной академии. В 1817 году он принял постриг в Александро-Невской лавре, был рукоположен во иеромонаха и вскоре назначен законоучителем во второй кадетский корпус. Наставником его в это время был архимандрит Иннокентий (Смирнов), впоследствии епископ Пензенский.

От своего духовного отца иеромонах Фотий воспринял высокую, не обычную для того времени аскетическую настроенность, стремление к изучению святоотеческих писаний и посильному исполнению прочитанного. Его аскетизм отражался и в его проповедях. Митрополит Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский) в письме епископу Владимирскому Парфению (Черткову) следующим образом охарактеризовал молодого подвижника: «Он носит вериги, которые тщательно скрывает от всех. Сверх сего можно сказать, что умерщвляет тело свое самым строгим постом и бдением, безкорыстен, не человекоугодлив. Но отнюдь не ханжа и не лицемер. Рассудок имеет здоровый, память твердую, премного читал Святых Отцов и крепко их держится, имеет дар слова отличный и говорит от сердца с большим убеждением, а иногда и строго, и даже с какою-то властью, смотря по нужде».

В письме одному доверенному лицу архимандрит Фотий так вспоминал о своем детстве и юности: «От юности моея старался я работать Господу Богу и хранить Его святые заповеди: всей мудрости философской, ораторской и науке человеческой старался я изучиться, дабы Богу и Царю верою и правдою служить. Но яко суету и ко спасению неполезную (оную мудрость) и вовсе презрел, и искал премудрости Божией, и началом ея полагал страх Божий; поучался я в законе Божием день и нощь; сколько мог обрести, книги всех Святых Отцов и Учителей Церкви я внимательно прочел; и по ним всячески старался я жить преподобно и праведно, все то исполняя словом и делом, чего требует от меня Бог, как от христианина, монаха и священника, - служителя Церкви по закону, по совести, по присяге…»

В академии иеромонах Фотий проучился всего год. Из-за сильной болезни груди, но более из-за того, что в академии учили не благочестию и духовной жизни, а тому, как красиво говорить и писать, он «яко суету и ко спасению неполезную (оную мудрость) и вовсе презрел» и оставил дальнейшее обучение.

Духовник отца Фотия архимандрит Иннокентий первым указал ему на опасность мистицизма, который распространился в то время в столице. В «Житии епископа Иннокентия» отец Фотий описывает одну из своих многочисленных бесед с ним на эту тему. «Учитель некий (очевидно, сам иеромонах Фотий, по смирению говорящий о себе в третьем лице. - Примеч. А.М.), грядый посетить Иннокентия, встретился с ним лишь токмо проходящим из града в келью свою, и вопросил Иннокентий сего учителя:

Знаешь ли, где я был?

Ни, отче.

И паки сказал Иннокентий:

Я был у неких князей иностранного исповедания, беседовал с ними о вере много, и они мне предлагали о соединении всех вер во едину, и особенно сказывали о возможности прежде всего соединить лютеранское исповедание с восточным греко-российским. Сказывали же и образ веры новой, коим можно соединить всех тех и других во едино исповедание. Видя и слыша лукавство сих князей, действо сатанино в сердцах их, я отказался от собеседования с ними навсегда…»

Однажды архимандрит Иннокентий, исполнявший должность цензора, пропустил к изданию книгу апологетического характера против мистицизма. Обер-прокурор Святейшего Синода князь А.Н. Голицын, главный покровитель ереси, добился удаления его в почетную ссылку в Пензу с возведением в сан епископа.

Незадолго перед отъездом епископа Иннокентия из столицы иеромонах Фотий пришел проведать своего духовного отца. Владыка спросил его:

Читал ли ты оную книжицу - систему философскую новейшего времени, кою я держу в руках моих?

Отец Фотий ответил:

Тогда преосвященный Иннокентий сказал ему:

Слез не достанет у здравомыслящего <…> оплакивать раны, кои сия нечестивая и совершенно бесова философия может соделать в умах и сердцах, если только будет читаема и преподаваема в школах: мне она прислана на рассмотрение, дабы я одобрил оную в ученых местах преподавать.

Затем он зачитал отцу Фотию некоторые цитаты из этой книги. «И читал во услышание мне из нея многие софизмы и мудрования совершенно сатанинские, нездравые, нечестивые, дерзкие, хульные, вольные противу Бога, веры Христовой и Духа Святаго, против Церкви и всех Святых Таинств и преданий, противу властей и всякой истины».

Вот нечестивое явление плоти и крови, - говорил Владыка. - Сей суемудр так зле мудрствует от брожения и кружения своея головы, что содрогается душа от единого чтения сей книжицы: и ныне не одна сия философия в свет вышла, но тьмы подобных писаний вражеских со дня на день являются. Злато и сребро и человекоугодие всему двери отверзает.

Этот разговор состоялся в конце 1818 года. В начале 1819 года епископ Иннокентий отбыл в Пензу, где через четыре месяца по приезде скончался. В 2000 году он был причислен Церковью к лику святых.

Здесь для характеристики архимандрита, а в то время иеромонаха Фотия, необходимо коснуться того, как он пережил смерть своего духовного отца. Получив весть о его блаженной кончине, подвижник предпринял подвиг сорокадневного служения Литургии, моля Бога о упокоении души своего наставника, а также прося Его показать посмертную участь почившего. И вот на сороковой день преосвященный Иннокентий явился ему и сказал, что обрел милость у Бога; затем взошел на колесницу, запряженную лошадьми, и они вознесли его в небеса.

Ободренный этим видением, иеромонах Фотий остался в Петербурге и продолжил дело своего духовного отца, подняв выпавшее из его рук знамя борьбы с ересью мистицизма, насаждаемой тайными масонскими обществами. Через год, 27 апреля 1820 года, отец Фотий произнес знаменитую проповедь «Бога бойтесь, Царя чтите» против «масонов, верующих в антихриста, диавола и сатану». За эту проповедь он был удален из Петербурга под предлогом назначения его игуменом Новгородского Деревяницкого монастыря. Впоследствии, объясняя Императору свои действия, он писал: «В 1820 году убогий Фотий <…> за проповедь „Бога бойтесь, Царя чтите“ <…> от тайных обществ через действие Тургенева неизвестно как, но был удален в самый разоренный монастырь, дабы гладом и скорбию уморить его». Но Господь не попустил осуществиться планам богоборцев.

На эту знаменитую проповедь иеромонаха Фотия обратили внимание многие благочестивые христиане того времени. Буквально через несколько дней после ее произнесения, 2 мая 1820 года, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, фрейлина Императрицы и богатейшая русская аристократка, убедила отца Фотия стать ее духовником. На средства графини игумен Фотий благоустроил свой разоренный Деревяницкий монастырь. Затем, по ее ходатайству, митрополит Серафим (Глаголевский), вновь назначенный на Петербургскую кафедру, перевел отца Фотия в Сковородский монастырь, где вскоре возвел его в сан архимандрита. Но будучи и в Деревяницах, и в Сковородской обители подвижник не прекращал бороться с ересью и действовал на тайные общества в Санкт-Петербурге и Москве через преданных ему о Христе.

Впоследствии он писал в письме к Императору: «Восемь лет постяся и моляся и всячески благоугождая Господу моему, я, презрев страх людей, клеветы и поругания, имел в виду данную присягу служить Богу и Царю верно, правдою и в оные годы сражался с тайными обществами, с отступниками, еретиками и карбонариями: и Господу, помогающему мне, всегда их одолевал тьмы, хотя Тебе (Императору Александру I. - Примеч. А.М.), может быть, и неизвестно, - и как много жертв от них отнял, и умыслы их знаю, и ничем их не прельщаюсь, то Господь меня безоружного и меньшего паче всех дал им в страх велик, и всячески они старались и стараются, как бы меня единого погубить, и дважды что-то смертное мне в пищу полагали, но я здрав и невредим, како был; отчего не ведаю, служащий мне восемь месяцев страдал: Божиею силою и тот жив еще. Враги сии Царя и Церкви и мои только сети мне ставили оные: клеветы, хулы и насмешки (о мне) делали, и тем иногда начальству в худом виде меня выставляли, но по милости Божией это я не считаю за болезнь никогда; я знал и знаю многие их тайны и злодейства, под видом набожности и добра деемые, и молился Господу, дабы он меня сделал орудием в сии времена смутные на пользу Церкви, Царю и Отечеству…»

Весной 1822 года архимандрит Фотий стараниями графини Орловой после Пасхи был вызван в Петербург. Там Анна Алексеевна познакомила его с обер-прокурором Святейшего Синода князем А.Н. Голицыным, который первое время весьма благоволил к подвижнику. Он уговорил архимандрита Фотия отложить возвращение в обитель до приезда Императора. Архимандрит поначалу не знал, как ему поступить, но во сне ему явился святой великомученик Георгий, повелев остаться в столице. 5 июня 1822 года ему была назначена первая аудиенция у Императора.
При встрече Царь смиренно принял благословение у сковородовского архимандрита и беседовал с ним полтора часа. Отец Фотий впервые раскрыл перед ним планы тайных обществ по подготовке революции и способы их воплощения. В ответ Царь принес покаяние за сочувствие ереси, а архимандрит тут же простил и разрешил коленопреклоненного Императора от греха. После этого он вернулся в свою обитель, а вскоре был поставлен настоятелем новгородского первоклассного Юрьева монастыря.

Результатом первой встречи архимандрита Фотия с Царем стал указ от 1 августа 1822 года о запрете в России масонства. Это была большая победа, но до окончания борьбы было еще далеко, и архимандрит Фотий это прекрасно сознавал. Однако помимо чисто человеческих расчетов он в первую очередь руководствовался откровениями Божиими.

«В 1823 году, в начале, Бог внушил мне поститься более прежнего, - писал впоследствии отец Фотий Царю, - и постился я год, ожидая от Бога извещения, на что Он через пост меня готовит: чаял, что уже не к смерти ли я буду зван, - и через то прейду в горнее Отечество к Отцу Небесному, Которого очень желает душа моя видеть и насладиться доброты Его; как уже год поста скончавался, повелел мне Господь сверх сил и обыкновения служить непрестанно Божественную литургию; и я с 9-го числа, освятив церковь новую, 1823 года, по 3 февраля 1824 года каждодневно служил пятьдесят шесть служб, молясь Богу о спасении Церкви, Царя и Отечества. <…> Наконец, я жребий бросил, помолився Богу, - и паде жребий: что, отец Фотий, теперь тебе время ехать во град святого Петра и сражаться со врагами Церкви и Отечества».

20 апреля 1824 года состоялась вторая встреча подвижника с Императором Александром I. Беседа продолжалась три часа и была посвящена подрывной деятельности масонов. В конце Александр Павлович встал и, воздев руки к небу, произнес: «Господи, коль Ты милосерден ко мне! Ты мне как прямо с небес послал Ангела Своего святого возвестить всякую правду и истину! Буди милость Твоя на мне! Я же готов исправить все дела и Твою святую волю творить». И Царь поручил архимандриту составить план мер для противодействия революции.

Портрет Императора Александра I
Худ. Д. ДЖОРДЖ

Архимандрит Фотий пытался убедить князя Голицына, чтобы тот употребил свое влияние на борьбу против революции и мистицизма, но безуспешно. При очередной встрече в доме графини Орловой князь отказался признать свою вину в деле покровительства ереси и вступил в словесную перепалку с подвижником. Архимандрит, обращаясь к князю и в его лице ко всем мистикам, произнес: «Поразит вас Господь Бог всех и потребит вскоре. Анафема!»

29 апреля отец Фотий направил третье послание к Царю, в котором для предотвращения революции советовал упразднить Министерство духовных дел, а Министерство народного просвещения и почтовое ведомство изъять из ведома Голицына; ликвидировать также Библейское общество и вернуть полномочия цензуры всех духовных книг Синоду. Все эти указания (кроме указания насчет почтового ведомства), хоть и не сразу, но были исполнены.

Вскоре Император вызвал архимандрита Фотия на аудиенцию и потребовал объяснить поступок с анафематствованием. Отец Фотий в ответ указал на пример святителя Николая Чудотворца, который ударил Ария по лицу за дерзкую ложь, за что «Отцы судили, а Бог прославил его», и тут же достал книжку с житием святого. Царь удивился услышанному и устыдился. Встреча закончилась благополучно.

Четвертый раз архимандрит Фотий и Император Александр свиделись 6 августа 1824 года. Архимандрит представил Императору несколько разоблачительных документов, среди которых была и «Записка настоятельная, дабы взять решительные меры к прекращению революции, готовимой втайне».

20 августа 1824 года юрьевский архимандрит писал архимандриту Симоновского монастыря Герасиму: «Порадуйся, старче преподобный! Нечестие пресеклось; армия богохульная диавола паде, ересей и расколов язык онемел, общества все богопротивные якоже ад сокрушилися. Министр наш един Господь Иисус Христос во славу Бога Отца, аминь. Ныне, я чаю, велия радость и на небесах».

На следующий (1825) год 14 декабря произошел масонский бунт. В результате заговора декабристов погиб 1271 человек, но революция не состоялась, благодаря заранее принятым мерам, предложенным подвижником.

После кончины императора Александра I в 1825 году архимандрит Фотий продолжал настоятельствовать в Юрьевом монастыре в Новгороде. На богатые пожертвования графини Орловой он украсил обитель, сделав ее одной из наиболее благоустроенных в России; митрополит Серафим (Глаголевский) покровительствовал юрьевскому подвижнику. Но имея слабое здоровье, архимандрит вскоре занемог и после продолжительной болезни скончался 26 февраля 1838 года.

Из биографии отца Фотия замечателен также следующий случай. Вернувшись в 1822 году в монастырь, после первой встречи с Императором, он слег в постель с обострением грудной болезни. Царь прислал ему личного доктора Соколовского, который застал больного покрытого черной власяницей, лежащего на мраморной кушетке. На его предложение вскрыть нарыв отец Фотий ответил: «Если грешная моя жизнь не угодна Господу, то я готов сейчас предстать пред Ним, но тела моего резать не дам». Вскоре после этого нарыв прорвался сам, и здоровье подвижника пошло на поправку. Этот эпизод напоминает аналогичный случай из жизни другого великого подвижника и современника архимандрита Фотия преподобного Серафима Саровского, который, также тяжко страдая от болезни, всецело предал себя в руки Божии, после чего явилась Пресвятая Богородица с апостолами Петром и Иоанном, исцелила его и сказала: «Сей есть от рода нашего». Эти слова, безусловно, относятся и к отцу Фотию. Он был подвижником, подобным древним святым Отцам. Непрестанное служение Литургии предвосхищает аналогичный подвиг святого праведного Иоанна Кронштадтского. А борьба против масонского мистицизма заставляет вспомнить другого ревнителя Православия - преподобного Иосифа Волоцкого. Веруем, что вместе с этими великими святыми ликует во Царствии Небесном ныне подвижник и постник, ревнитель чистоты веры юрьевский архимандрит Фотий (Спасский).

Архимандрит Фотий (Спасский) родился 6 июня 1792 г. в семье чтеца в Новгородской губернии и в миру звался Петр Никитич. Получив домашнее образование, Петр стал чтецом в церкви, затем певчим в Казанском соборе С.-Петербурга. В 1803 г. Петр поступил в Новгородскую семинарию, где вскоре стал первым учеником. В связи с успехами в образовании в 1814 г. он был направлен в Петербургскую Духовную академию, но уже через год был вынужден оставить ее по болезни.

Служа с этого времени преподавателем в Александровском духовном училище, Петр Спасский начал изучать книги масонов и протестантских мистиков, с тем, чтобы уметь опровергать антиправославные мысли, которые в них содержались. В 1817 г. он был пострижен в монахи с именем Фотия и рукоположен во иеромонаха. Фотий отличался крайней аскезой: постоянно пребывал в воздержании и посте, облекся во власяницу, носил вериги. В 1818 г. он был зачислен в соборные иеромонахи Александро-Невской лавры.

Фотий резко выступал "против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского Вестника и прочих". Сам монах свидетельствовал, что он получил "изведение свыше во сне и разных откровениях, что подобает ему изыти на подвиг против тайных всех обществ". Всю жизнь он собирал информацию о деятельности масонских лож, составлял список книг, разделенные им на "бесовские", "еретические и антихристианские", "революционные" и "масонские".

Кроме того, Фотий выступил с резкими обличениями антиправославной деятельности Российского Библейского общества, которое распространяло под видом введения универсальной религии протестантскую и масонскую литературу, переводило Библию на литературный язык. Вскоре Фотий стал одной из самых ярких представителей православной оппозиции. "Против Православия явно была брань словом, делом, писанием и всякими образами и готовили враги новую, какую-то библейскую религию ввести, смесь веры сделать, а Православную веру Христову искоренить", - писал монах о своем времени. Встав на путь борьбы с масонством и сектантством, он нажил себе многочисленных влиятельных врагов.

В 1822 Фотий был возведен в архимандриты. В том же году произошла и встреча архимандрита с Государем Александром I, после которой Император издал рескрипт о запрещении масонских лож и тайных обществ на территории Российской Империи. Влияние архимандрита Фотия на Царя продолжалось и дальше. "Бог любит Церковь нашу, Тебя - Царя и народ <…>, а поэтому <…> открываю: можно весь план (составленный для свержения Самодержавия и уничтожения Православной Церкви) разрушить. <…> Гр. Аракчеев все может исполнить, он верен, - и об нем мне открыто в видении", - писал архимандрит Государю. Фотий был первым, кто отправил Государю послания, в которых обличалась неверная политика в религиозной сфере, которую Александр I проводил в течение почти всего своего царствования - и Царь прислушался к архимандриту.

Скончался архимандрит Фотий в Юрьевом монастыре, где и был погребен.

Труды автора

• Из записок архимандрита Фотия // Русский архив. — 1869. — Вып. 6. — Стб. 929—944.
• Письма архимандрита Фотия к брату и родным // Русский архив. — 1871. — Вып. 2. — Стб. 239—255.
• Письмо к Аракчееву 4 мая 1832 г. / Сообщ. Н. Г. Словским // Исторический вестник. — 1880. — Т. 2, № 5. — С. 204—205.
• Письмо Юрьевского архимандрита Фотия к князю Александру Николаевичу Голицыну / Сообщ. Д. Н. Толстым // Русский архив. — 1870. — Изд. 2-е. — М., 1871. — Стб. 1159—1162.
• Повествование священно-архимандрита отца Фотия о роде его, воспитании домашнем и училищном, о состоянии и житии в должности учителя в С.-Петербурге и о прочих прикосновенных обстоятельствах и лицах // Русская старина, 1881. — Т. 81, № 3. — С. 135—168; № 4. — С. 99-123; № 5. — С. 91-114; Т.82, № 7. — С. 195—230; № 10. — С. 125—142; 1895. — Т. 83, № 2. — С. 174—216; № 3. — С. 177—184; Т. 84, № 7. — С. 167—184; № 8. — С. 169—200;№ 11. — С. 207—236; № 12. — С. 189—203. — Под загл.: Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия.

— Графиня часто посещала Фотия?

— Когда приезжала в Юрьев, бывала у него ежедневно. Она ни одной утрени не пропускала; отстоять службу и пойдет с Фотием в келью, да и сидит там до двух часов, а потом уходить на мызу обедать. Он ходил к ней редко. А когда на мызе бывали гости, Фотий никогда не являлся между ними, даже сердился и говорил, что от них один только мирской соблазн. У себя знатных людей он избегал, а при столкновения обращался с ними грубо, пренебрежительно. Однажды сидели мы дома — я и Фотин, приближенный иеромонах Фотия. Сам Фотий был в одной рубашке, со сборками на шее. Вдруг послышался скрип сапог, и в переднюю вошел генерал Набоков. Фотий выглянул в дверь и спросил:

— Кто там?

Увидя нас стоящими, он мигнул нам, что, мол, садитесь, много чести будет. Потом ушел на прежнее место. Набоков подошел к Фотию и сказал что-то на ухо.

— Нет, нельзя,— ответил он.

Снова пошептал гѳнерал и получил тот же ответ. Когда Набоков в третий раз нагнулся к Фотию, то он сказал:

— Это можно; Фотин, сведи их в ризницу.

После, как рассказывал нам Фотий, приезжала из Питера тайная советница и просила, чрез Набокова, посмотреть примечательности монастыря, а главное, побеседовать с Фотием или даже взглянуть на него. В личном свидании он отказал и объяснил такими словами: «Я не кот заморский, чтобы на меня смотреть; я знатных боюсь, как ежей колючих».

— А с графиней Фотий обращался мягко?

— Нет, довольно грубо. Скажет: «Чадо, подай мне книгу!» Она принесет, да не ту. Он сунет ей книгу под нос и закричит: «Дай ту, которая на комоде лежит!» Или придет со службы усталый, изнемогший; опустится на диван и прикажет графине: «Сними сапоги». Она стащит. «Чулки сними», опять крикнет.

— Как умер Фотий?

— Он болел долго. У него все тело было в ранах, которые, по словам его, образовались от вериг. Раз будто бы пришел он в церковь во имя Всех Святых, вдруг огонь опалил его и сжег полу мантии. Тут он оповестил о близкой своей кончине.

— Скучала, конечно, графиня по Фотии?

— Не без того. Она ведь верила в него, как в святого. После часто приезжала в Юрьев и подолгу жила на мызе. Графиня любила садоводство и содержала для этой цели вольных рабочих. Нанимались девушки, с мая до августа, для чистки дорожек, поливки и поления. Девушкам графиня платила по восьми рублей в месяц жалованья и дарила платочки. Мужчины получали вдвое больше. Она терпеть не могла пьяных и женатых. Когда бывала дома, то следила за людьми с балкона, в подзорную трубу; но мы все-таки удирали. Сами оденемся в мундиры, девушек нарядим в рубахи, шляпы— и махнем с мызы в Юрьевскую слободку. Выходила графиня из дома в два часа и гуляла по садам, аллеям, рощам. Встретит кого-нибудь за работой, понравится ей ловкость и проворство работника — сейчас подарок; свернет кредитку в трубку и скажет: «Нако тебе карамельку, только не говори никому и не хвастай». Если кто провинится в чем, тому наказаний никаких не делала, а только объявить: «Уволься». Вины она мало за кем признавала, разве узнает о чьей-либо женитьбе — того и года не продержит.

Графиню все любили и трудились зато добросовестно; да и было над чем работать. Чего только не росло у нее на мызе: в оранжереях — персики, абрикосы, виноград, груши, сливы; в теплицах — огурцы, салат, шампиньоны; в парниках арбузы, дыни. По смерти ее монастырь сдавал эти угодья в аренду за шесть тысяч рублей, а теперь от них и следов совсем мало. Остались рощи, но без пользы заглохли. Верхний этаж дома, на мызе, отдается дачникам, а в нижнем помещается монастырская богадельня. Амбары, кладовые, конюшни пустуют и рушатся. Есть два сада, но такие ли, как прежде были; снимают арендаторы в лето за 50—100 рублей. А сколько, бывало, кормилось пришлого люда, сколько раздавалось пособий — графиня добрая была. С прошениями принимала каждый день. На похороны давала по 5-15 рублей, погорельцам — 30-50 рублей. Это выдавала графиня лично, а милостыней распоряжался дворецкий — по четвергам и субботам. Когда выходила из церкви и встречала нищих, то непременно спрашивала, получили ли они в известные дни графскую лепту (В субботу по 50 коп., а в четверг — 30 коп.). Кроме того, в монастыре бывали обязательно даровые обеды — для благородных с шампанским, а для бедных попроще. Обеды назначались в праздники Георгия, Воздвижения, Михаила-Архангела, Феоктиста, Неопалимой Купины и в память Фотия, дядей и теток. На обедах сама графиня присутствовала, но ела мало и пила житный кофе, да красное вино с водой.

Ныне ничего этого не стало, ныне ломтя хлеба еле выпросишь. Не жалела графиня денег, лишь бы была при ней церковь и молитва. Она ежедневно ходила на службу к ранней, поздней обедне, к вечерне, всенощной; любила зычные голоса. В этом деле отличались иеродиакон Михаил, певший сильным басом; Кифа пел на все голоса. Евтихий и архимандрит тоже пели громко и приятно.

— Долго жила графиня после Фотия?

— Десять лет. Она почувствовала себя дурно в церкви пред тем, как собиралась в Питер. В коляске нашли шкатулку и духовное завещание на вечный капитал, процентами с которого монастырь пользуется. Ее отнесли на полотне в дом; там она попросила у горничной воды, выпила и скончалась. На мызе графиня лежала три дня в гробу, обложенном кованной парчей, а потом тело стояло в Георгиевском соборе двенадцать дней.

— Правда, что графиня была пострижена?

— Правда. В этом я лично убедился, когда помогал нести гроб: она лежала в черном монашеском платье. Да ее и на панихиде вспоминали Агнией и поминали шесть недель монахиней. О пострижении не так хлопотала она сама, как двоюродный брат ее. Монахиней она не должна была иметь никакого ценного имущества, вот брат и старался постричь ее, чтобы отобрать от нее имения и все то, что было подарено ею монастырю. Гробницы Фотия и графини поставили в церкви на поду, но вскоре это запретили; тогда весь пол в церкви опустили на законную глубину, сделали так, что и в земле, да на земле. Обе гробницы покрыли одним серебряным покровом, но тоже не позволили. Ох, греховные были дела. Теперь, слава Богу, все миновало. Монастырь живет в мире, согласии, ни в чем не нуждается.

В 1924 году Пушкин пишет эпиграмму «На Фотия». Желчную, гневную. Но это еще что! За этой эпиграммой следуют еще две почти непристойные, намекающие интимную связь этого человека с хорошо известной при дворе дамой.

Не одно поколение пушкинистов задает себе вопрос: почему так непримирим был великий поэт к личности Александра I. Логичнее было бы ждать от него ненависти к Николаю I, отправившему в ссылку его друзей.

Помните, каким видит Александра I юный Николай Ростов в романе Толстого? Изящный, тихий, нежный, с обаятельной улыбкой - такой душечка-царь.

А молодой Пушкин видит этого царя другим - с двумя образами-тенями за спиной: и Фотий.

Петр Спасский, будущий архимандрит Фотий, родился 4 июня 1792 года в Спасском погосте под Новгородом. Судьба его, как сына дьячка, была определена. Закончил семинарию и поступил в духовную академию в Петербурге. Но учиться там не смог, заболел. Над неудачливым студентом сжалились и взяли учителем в духовное училище при Академии.

Заботу о его судьбе взял на себя замечательный человек, ректор семинарии архимандрит Иннокентий Смирнов. Это был человек высокой духовности и истинно подвижнической жизни, борец за чистоту православной веры, свободной от западного мистицизма.

По-видимому, образ жизни, поведения, стиль речи и даже массу мелких бытовых деталей, будущий Фотий перенял у своего наставника.

В 1817 году Петр Спасский был пострижен в монахи и принял имя Фотия. Сразу получил более выгодное место - учителя закона Божьего во втором кадетском корпусе.

И сразу начал скандалить! Сейчас бы это назвали созданием собственного имиджа.

Это было время настоящего расцвета масонского движения в России. Членами масонских лож были самые высокопоставленные люди государства, начиная от князя А.Голицына, обер-прокурора Синода.

И Фотий, как истинный дон-Кихот, бросается на масонов с копьем наперевес. В своих проповедях он обличает сатанинское учение, предает проклятию всех, кто ищет ответов в масонстве.

Ему делаю предупреждения, намекают, советуют - он не слышит советов. Наконец, просто удаляют из столицы - в монастырь под Новгородом на пост игумена.

Скажете, неразумно? Что делать, работа над имиджем - вещь непростая.

И эта почетная ссылка принесла Фотию удачу. В числе прихожан Казанского собора, где читал Фотий свои обличительные проповеди была очень знатная дама - графиня Анна Орлова-Чесменская. Она становится фанатичной поклонницей Фотия. А его ссылка в глухой захудалый монастырь сразу сделала из его героя, святого борца за святое дело!

Графиня поднимает все свои связи в Петербурге и в результате через два года Фотия сначала переводят в другой монастырь - побойчее и поближе уже в сане архимандрита. А еще через несколько месяцев возвращают в Петербург в Лавру.

Так что, как видим, верное следование выбранному имиджу принесло быстрое продвижение в карьере.

Возвращается Фотий в Петербург уже с торжеством! О нем знают, о нем говорят в светских гостиных, как о герое.

С этого времени он старательно копирует стиль речи и поведения своего наставника Иннокентия, к тому времени уже скончавшегося. Даже вериги носит подобно своему духовному учителю.

В качестве такой новинки сезона Фотий был представлен князю Голицыну и так понравился, что стал личным духовником князя.

Следующим шагом было представление государю, которое организовал Голицын. Князь даже не подозревал, что способствует продвижению своего идейного и политического врага.

Аудиенция с Александром I была обставлена, как настоящее шоу. Проводил Фотия на эту встречу сам митрополит, благословив образом Нерукотворного Спаса. Войдя во дворец, Фотий осенил крестом все двери и окна на своем пути в кабинет.

Беседа оказалась очень удачной. Кроме награды из рук государя, Фотий получил новое повышение - настоятелем в богатейший монастырь Новгородской губернии - Юрьев монастырь.

Три последующих года были для Фотия настоящей ареной борьбы на два фронта. Он ведет обильную переписку с князем Голицыным и дает отеческие наставления своему духовному чаду. И в это же время пишет письмо за письмом императору и императрице, обличая Голицына как исчадие сатанизма. Он уже не стесняясь описывает свои видения и откровения, в которых сатана Голицын - главное действующее лицо.

И наконец Фотий добивается победы. Он приглашен к государю на тайную трехчасовую беседу. Результат блестящий и по-театральному эффектный. Фотий вовсеуслышание предает анафеме князя Голицына, а государь отстраняет князя-масона от руководства духовными делами и образованием страны.

Но и князь оказался крепким орешком. Окончательно победить масонское движение Фотию, даже в коалиции с Аракчеевым, не удалось. Хотя целый год шла бурная деятельность по перестройке духовных училищ, изъятию всех подозрительных книг и истреблению всяческого инакомыслия.

Пришедший на престол Николай I быстро навел порядок. Фотия со всяческими изъявлениями монаршей милости и благодарности отстранили от власти, оставив за ним сан архимандрита.

Умер Фотий довольно молодым, в 46 лет, до последних дней ухаживала за ним во время его долгой болезни преданная ему княгиня Орлова-Чесменская. Через десять лет и она была похоронена в одной с Фотием усыпальнице.

Архимандрит Фотий

Минаков А. Ю.

Архимандрит Фотий (в миру Петр Никитич Спасский) (6.VI.1792, погост Спасский, Новгородского уезда - 1838) был видным русским церковным консерватором первой трети XIX в.

Он родился и вырос в семье чтеца церкви Преображения Господня Спасского погоста Новгородского уезда Никиты Федоровича, в суровых жизненных условиях, в крайней бедности. Петр получил начальное домашнее образование, был научен отцом грамоте и стал чтецом в церкви. Через родственников, в десятилетнем возрасте, Петр был пристроен певчим в Казанский собор, в Петербурге. Однако там плохо кормили, нравы были грубыми, Петра часто обижали, в результате, он тяжело заболел и был отправлен к родителям на излечение. Тогда же Петра впервые посетили мысли о монашестве, как единственно верном пути спасения души.

В январе 1803 г. Петр был принят в Новгородскую семинарию. По тогдашнему обычаю, ему дали фамилию Спасский, в честь его места рождения и для спасения души. В семинарии преподавались греческий, латинский, французский и немецкий языки; история, география (гражданская и библейская), медицина, естественная история, основы архитектуры, рисование, красноречие, математика. Петр стал первым учеником и первым певчим в семинарском хоре, много читал церковные книги, отличался примерным поведением и благочестием. Из-за крайней бедности Петр постоянно недоедал, был лишен нормальной одежды. При этом Петр вел аскетический образ жизни, избегал мир и его соблазны. В 1814 г., окончив курс семинарии, Петр, в числе лучших учеников, был направлен в Петербургскую духовную академию, ректором которой был Свят. Филарет (Дроздов) Тогдашний ректор петербургской семинарии, Иннокентий (Смирнов), глава цензурного комитета академии и церковный писатель, ставший в дальнейшем епископом Оренбургским, а затем Пензенским и Саратовским, стал его покровителем, духовным отцом и учителем. Он повлиял на Петра исключительно сильно, будучи человеком высоких аскетических воззрений и образа жизни. Учился Петр в академии хорошо, но в 1815 г. по болезни был вынужден оставить ее, и был определен учителем латинского и греческих языков, славянских языков, славянской грамматики, церковного устава и Закона Божьего в Александровское духовное училище. Главной его обязанностью были проповеди, которые Петр готовил ответственно и усердно, используя в них церковно-славянский язык. Одновременно он начал изучать книги масонов и протестантских мистиков, с тем, чтобы уметь опровергать антиправославные мысли, которые в них обильно содержались. По благословению Филарета и Иннокентия в феврале 1817 г. Петр был пострижен двумя архиереями в монахи и рукоположен в иеромонахи с именем Фотия. Это имя он получил в честь патриарха Константинопольского, возведенного в сан за три дня и несколько раз отлучавшегося от сана за исповедание Православия. По протекции Иннокентия и Филарета Фотий был назначен законоучителем во второй кадетский корпус. Уже в то время Фотий отличался крайней аскезой: постоянно пребывал в воздержании и посте, облекся во власяницу и носил вериги, что сильно сказывалось на его здоровье. Ученики его уважали и усердно посещали его предмет и показывали на экзаменах хорошие знания. Для них Фотий написал учебник по закону Божьему ІОгласительное Богословие Кафолическое и Апостольские веры восточной церквиІ. Вскоре Фотий был назначен благочинным и главным законоучителем в кадетском корпусе. В 1818 г. он был зачислен в соборные иеромонахи Александро-Невской Лавры. В этот период окончательно оформляются религиозно-философские воззрения Фотия.

С первого же года своей работы Фотий резко выступил против господствовавших в то время в дворянском обществе мистических учений, или, как он сам писал, "против масонов, иллюминатов, методистов, Лабзина, Сионского Вестника и прочих". В автобиографии Фотий писал, что он получил "изведение свыше во сне и разных откровениях, что подобает ему изыти на подвиг против тайных всех обществ". Через своих учеников и почитателей Фотий собирал разнообразную информацию о деятельности масонских лож, мистических изданиях и пр. Им был составлен список из множества мистических и масонских книг, которые он поделил на “бесовские”, “еретические и антихристианские”, “революционные” и “масонские”. Как убежденный православный, Фотий отвергал книги "масонские и магические", а также те, в которых проповедовались идеи английского материализма и французского "вольнодумства и сквернословия", "ядовитая немецкая философия Канта, Фихте и Шеллинга”, “содержащие учения методистов и квиетизма”, гадательные книги, гороскопы, сонники и т.п. Особую неприязнь у Фотия вызывал А.Ф. Лабзин – известный масон, издатель журнала *Сионского Вестник*, а также писания Юнга-Штиллинга и проповеди И.Е. Госснера, в которых утверждалось, что сатана действует через официальную Церковь и священство.

Кроме того, Фотий выступил с резкими обличениями антиправославной деятельности Российского Библейского общества, которое распространяло под видом введения универсальной религии протестантскую и масонскую литературу, переводило Библию на литературный язык. Обличал он и деятельность сект скопцов, общества Е.Ф. Татариновой, проповедников мистических учений баронессы В.-Ю. Крюденер, И. Линдля, И.-Л. Фесслера, И.-Е. Госснера и др. При этом Фотий был убежден, что все эти явления возникли в результате того, что Александр I попал под сильное влияние участников масонского заговора Р. А. Кошелева (известный масон, «серый кардинал», консультировавший императора по религиозным вопросам с 1810 по 1823 г.), А. Н. Голицына (министр духовных дел и народного просвещения, который проводил экуменическую политику и внедрял протестантский мистицизм и масонство в сферу образования и культуры) и М. М. Сперанского (известный либеральный реформатор и мистик).

Встав на путь борьбы с масонством и сектантством, Фотий нажил себе многочисленных влиятельных врагов. Инспектор корпуса, в котором он преподавал, генерал И.В. Бебер, видный масон (он был "великим памятным мастером" ложи *Астреи", с его именем масонская традиция связывала посвящение Александра I в масоны и последующее негласное разрешение на работу лож) одним из первых распустил слух о том, что Фотий сошел с ума после того, как тот, сделав несколько копий с масонского устава и написав на нем: *Катехизис масонов, верующих в антихриста, дьявола их сатану*, раздал их кадетам.

В это время складывается весьма неоднородная по своему составу православная оппозиция (митрополит Михаил (Десницкий), архимандрит Иннокентий (Смирнов), графиня А.А. Орлова-Чесменская, П.А. Кикин, начальник канцелярии по принятию прошения на высочайшее имя, П.С. Мещерский – вице-президент Библейского общества, архимандрит Герасим (Князев, настоятель Московского Симонова монастыря, С.И. Смирнов, А.С. Шишков, С.А. Ширинский - Шихматов, секретарь – переводчик Московской медико-хирургической академии, духовный писатель, о. Михаил, священник церкви Ризы Спасителя Христа и др.), которая действовала конспиративно, пытаясь посильно противостоять наплыву мистицизма и масонства. Взгляды ее представителей в основном совпадали с позицией Фотия. Они считали Библейское общество антиправославным, уравнивающим Православие с другими конфессиями, масонами и мистиками, выступали против перевода Библии на современный светский язык взамен церковно-славянского. Действия приверженцев Библейского общества и князя А.Н. Голицына, как главы министерства духовных дел и народного просвещения, в котором дела православные велись наряду с делами католическими, протестантскими, магометанскими и еврейскими оценивались как опасная ересь, ведущая к революции, подрыву Православия и самодержавной монархии. Особое отторжение у них вызывало издание книг антиправославного содержания. Фотий, один из самых ярких представителей православной оппозиции, так характеризовал тогдашнюю духовную атмосферу: Іпротив Православия явно была брань словом, делом, писанием и всякими образами и готовили враги новую, какую-то библейскую религию ввести, смесь веры сделать, а Православную веру Христову искоренить.І

В 1819 г. на деятелей православной оппозиции начались гонения. Наставник и покровитель Фотия Иннокентий пропустил, как цензор, в печать книгу Е. И. Станевича, литератора, близкого к кругу А.С. Шишкова, "Беседа на гробе младенца о бессмертии души, тогда токмо утешительном, когда истина оного утверждается на точном учении Веры и Церкви", в которой автор обличал с православных позиций «внутреннюю церковь» - мистические увлечения образованного обшества. С подачи кн. А.Н. Голицына Иннокентию был объявлен высочайший выговор от Александра I. Поначалу его отослали из столицы в Оренбург, с назначением епископом Оренбургским, но затем по просьбе княгини С. С. Мещерской, митрополита Михаила и епископа Филарета, Иннокентия назначили епископом Пензы и Саратова, но по пути туда он сильно заболел и, прибыв в Пензу, через несколько месяцев скончался. Станевич был выслан из Петербурга, тираж его книги уничтожен. Перед смертью Иннокентий порекомендовал Фотия в качестве духовного отца графине А.А. Орловой-Чесменской, камер-фрейлине, владелице огромного состояния, полученного от ее отца, графа А.Г. Орлова. Под духовным водительством Фотия графиня вскоре стала строго соблюдать обряды и предписания Православной Церкви, вести аскетический образ жизни. Главное же – она на протяжении всей своей дальнейшей жизни оказывала Фотию огромную материальную помощь в деле восстановления тех монастырей, настоятелем которых он в дальнейшем являлся.

В апреле 1820 г. Фотий прочитал проповедь "Бога бойтесь, царя чтите" в Казанском соборе. Ее направленность обратила на себя внимание директора департамента духовных дел А.И. Тургенева, сотрудника А.Н. Голицына, который, в результате, способствовал опале Фотия. Митрополит Михаил в июле 1820 г. предложил Фотию стать игуменом захудалого третьеклассного Деревяницкого новгородского монастыря, фактически удалив его из Петербурга в почетную ссылку. Весь 1821 г. Фотий был занят восстановлением монастырского хозяйства, полностью прекратив общественную деятельность. При этом ему помогала графиня Орлова-Чесменская, которая присылала в монастырь щедрые пожертвования, хлопотала о возвращении Фотия в Петербург, сообщала столичные новости. В следующем году ситуация изменилась: митрополит Серафим (Глаголевский) в январе 1822 г. возвел Фотия в архимандриты второразрядного Сковородского монастыря в Новгороде. В марте 1821 г. умер митрополит новгородский и петербургский Михаил. Новым митрополитом стал Серафим, который пригласил в Петербург Фотия, куда он и прибыл в апреле 1822 г. Благодаря влиянию и связям графини Орловой-Чесменской, знакомства с Фотием стали искать важные сановники. В мае 1822 г. Фотий познакомился с министром духовных дел и народного просвещения князем А.Н. Голицыным. Последний, поддерживая антиправославные течения, очевидно, решил "приручить" Фотия, дабы получить от этого определенные политические выгоды, часто встречался с ним, вел духовные беседы, переписывался с ним, называл его "духовным учителем" и "златоустом". В свою очередь, Фотий, по благословению митрополита Серафима, пытался повлиять на Голицына в православном духе, «обратить на правый путь» и принудить его отказаться от «потворства» масонам, сектантам, мистикам и Библейскому обществу.

Так или иначе, именно Голицын явился инициатором первой беспрецедентной аудиенции Фотия с Александром I. Она произошла 5 июня 1822 г. Аудиенции этой придавали большое значение, как Голицын, так и митрополит Серафим. Беседа шла "о делах веры и церкви", «злых тайных обществах». 1 августа 1822 г. в Александр I издал рескрипт министру внутренних дел В.П. Кочубею о запрещении масонских лож и тайных обществ на территории Российской империи. Эту меру традиционно связывают с внушениями, сделанными Фотием Александру I во время аудиенции.

21 августа 1822 г. Фотий был назначен архимандритом древнейшего в России первоклассного Юрьева монастыря, который был одной из древнейших русских обителей, основанных в 1030 г. Однако, к 1822 г. он находился в ветхом состоянии, братия его была малочисленна. С приходом Фотия все изменилось, монастырь стремительно обновлялся, поскольку А.А. Орлова-Чесменская жертвовала на монастырь гигантские деньги. Кроме того, Фотию удалось добиться значительной правительственной субсидии на восстановление монастыря. В этот период про Фотия и Орлову распространяют грязные сплетни, которые, к сожалению, нашли свое отражение в непристойных эпиграммах Пушкина.

В 1823 г. происходит знакомство Фотия с М.Л. Магницким, который к тому времени окончательно утвердился в Православии и стал активным участником православной оппозиции. В следующем году ее участники «переходят в наступление», что нашло выражение в «деле Госснера», которое послужило одним из поводов к отставке Голицына. Пастор И.-Е. Госнер был активным деятелем Библейского общества, вызывавшим особенное отторжение у православной оппозиции. Его книга «Евангелие от Матфея» была при попустительстве Голицына пропущена цензурой в мае 1823 г. В ней он обрушивался на обряды Христианской Церкви, объявлял их греховными, критиковал духовенство, как посредника между Богом и человеком. Главное же - в книге содержался открытый призыв к христианам не повиноваться властям, преследующим «истинных» христиан. В марте 1824 г. листы книги Госснера были выкрадены из типографии по распоряжению обер-полицмейстера и переданы Серафиму, написавшему опровержение на нее, которое было отправлено Александру I.

12 апреля 1824 г. Фотий, который был вызван еще в феврале митрополитом Серафимом в Петербург, посылает императору письма, под названием «Пароль тайных обществ или тайные замыслы в книге «Воззвание к человекам о поледовании внутреннему влечению Духа Христова» и «О революции через Госнера, проповедываемой среди столицы всем в слуху явно уже», в которых содержался разбор книги Госснера и некоторых других мистических изданий. Архимандрит писал царю: ІБог любит церковь нашу, тебя - царя и народа поэтомуоткрываю: можно весь план (составленный для свержения самодержавия и уничтожения православной церкви - ред.) разрушить.Граф Аракчеев все может исполнить, он верен, - и об нем мне открыто в виденииІ. Фотий настаивал на том, чтобы Александр I отдалил от себя Р. А. Кошелева и А.Н. Голицына, ликвидировал Библейское общество и министерство духовных дел и народного просвещения, передал Св. Синоду надзор за просвещением, запретил все секты и прекратил издание мистической литературы. Слова об А.А. Аракчееве были не случайны, к этому моменту он направлял действия православной оппозиции в нужное русло.

Таким образом, Фотий первым отправил царю послания, в котором обличалась вся та политика в религиозной сфере, которую Александр I проводил в течение почти всего своего царствования. Для этого требовалась горячая вера и незаурядное мужество, поскольку такого рода обличения могли закончиться для обличителя опалой и ссылкой. Однако царь прислушался к Фотию и отказал во встречах Р.А. Кошелеву. 17 апреля 1824 г. состоялась многочасовая встреча Александра I c митрополитом Серафимом, в ходе которой владыка повторил основные требования православной оппозиции, уже сформулированные в вышеупомянутом письме Фотия. 20 апреля Фотий был тайно вызван к императору и еще раз повторил свои обличения. Очевидно, что увещевания Фотия и Серафима сыграли определяющую роль в дальнейших событиях. 22 апреля Комитет Министров по докладу А.С. Шишкова, который действовал «параллельно» с деятелями Церкви, осудил книгу Госснера и отдал распоряжение о начале следствия над теми лицами, которые были виновны в ее издании. 25 апреля были изданы два указа: о высылке Госснера из России и о новом порядке цензуры, согласно которому не Голицын, а митрополит Серафим определял судьбу книг духовного содержания.

Попытка Голицына запугать Фотия, которому он направил угрожающее письмо, привели к тому, что 25 апреля 1825 г. в доме Орловой-Чесменской, Фотий предал анафеме князя, за оскорбление Церкви и Государя. Фотий вторично сильно рисковал, посколько право предавать кого-либо анафеме принадлежало лишь св. Синоду и он, таким образом, мог стать жертвой уголовного преследования. Однако Фотий лишь получил высочайший выговор, который последовал спустя почти два месяца, 14 июня, во время личной аудиенции у Александра I, когда Голицын уже потерял важнейшие посты.

Став главным действующим лицом православной оппозиции, Фотий направил Александру I еще несколько посланий, в которых обвинял в разрушительной деятельности тайные общества, прежде всего иллюминатов, и настаивал на осуществлении ранее сформулированных требований православной оппозиции («План разорения России и способ оный план уничтожить тихо и счастливо» , “План революции, обнародованный тайно, или тайна беззакония в книге “Победная повесть” , “Обозрение плана революции, или тайны беззакония, деемой ныне в России и везде”, “ Число зверино в Апокалипсисе 666”, “О действиях тайных обществ на Россию через Библейское общество”, “Открытие заговора под звериным апокалипсическим числом 666 и о влиянии Англии под тем предлогом на Россию”, “О революции под именем тысячелетнего царствия Христова, готовой в 1836 году в России через влияние тайных обществ” , “Дабы взять решительные меры к прекращению революции, готовимой в тайне” ).

15 мая 1824 г. князь Голицын был отстранен от должности министра духовных дел и народного просвещения, а само министерство было упразднено. Руководители Библейского общества лишились своих постов. Во главе министерства народного просвещения и главноуправляющим духовными делами иностранных вероисповеданий стал А.С. Шишков, православная часть отошла к синодальному обер-прокурору, а доклады Синода теперь должны были представляться через Аракчеева. 17 мая 1824 г. Александр I подписал рескрипт о сложении Голицыным звания президента Библейского Общества, на этом посту его сменил митрополит Серафим, который был назначен главным цензором всех сочинений и переводов, издаваемых на русском языке. За Голицыным оставался лишь пост главноуправляющего над почтовым департаментом.

Таким образом, реальная власть в сфере конфессиональных отношений, просвещения и цензуры перешла к представителям православной оппозиции. В дальнейшем именно их позиция оказала определяющее влияние на выбор политики в сфере образования и религии в царствование Николая I. Решающую роль в этих событиях сыграл архимандрит Фотий.

Последним деянием Фотия в последние годы царствования Александра I было участие, наряду с А.А. Аракчеевым, А.С.Шишковым и митрополитом Серафимом, в следствии по делу секты донского есаула Е.Н. Котельникова, появление которой было вызвано пропагандой Библейского общества. Секта была ликвидирована, а ее создатель закончил свои дни в Соловецком монастыре.

В царствование Николая I Фотий, выполнив свою миссию по защите Православия и Православной Церкви, сходит с общественной сцены и уединяется в Юрьевом монастыре. На первых порах новый монарх оказывал Фотию свое расположение. 6 февраля 1826 г. он объявил благодарность Фотию и разрешил ему писать лично государю обо всем в любое время. 12 апреля 1826 г. Николай I ликвидировал Российское Библейское Общество по представлению митрополитов Серафима и Евгения. Однако по его же повелению, «дело Госснера» было прекращено а его участники оправданы. Кроме того, с политической сцены были удалены ведущие фигуры православной оппозиции – А.А. Аракчеев, М.Л. Магницкий и др.

В 1827 г. император дал согласие на то, чтобы архимандрит Фотий пожизненно оставался настоятелем Юрьева монастыря. После утраты влияния Фотия на царя, после его сошествия с вынужденной для него политической сцены, его противники взяли над ним своего рода реванш, распространяя потоки клеветы, представляя его развратником, лжецом и лицемером, исказили и «демонизировали» в глазах большинства современников образ архимандрита. В глазах власти и общества Фотий был скомпрометирован. Сам Фотий не придавал грязным сплетням значения, положив все свои силы на восстановление Юрьева монастыря и введние монастырских правил по образцам древнего благочестия. Он ввел в монастыре общежитийный устав, предполагавший у братии общую трапезу и одежду, возродил древнее «столповое» пение, исцелял бесноватых, ввел хитоны в качестве монашеского одеяния. При этом Фотий еще более ужесточил к себе требования монашеской аскезы: наряду с ношением власяницы и вериг он подолгу уединялся в особом скиту, где проводил время в молитвенных подвигах рядом с приготовленным гробом, юродствовал, накладывал на себя обет молчания, не принимал пищи во время поста и т.д. Такого рода подвиги были необычными уже в то время.

К концу жизни недуги болезненного Фотия развивались все сильнее и сильнее. Несмотря на болезнь, Фотий продолжал вести крайне аскетический образ жизни, но 7 января 1838 г. он окончательно слег в постель и не вставал более. Умер он 26 февраля, во втором часу дня, на руках у своей духовной дочери, графини Орловой-Чесменской.

Архимандрит Фотий был погребен в Юрьевом монастыре, в усыпальнице в церкви Похвалы Богородицы. Орлова - Чесменская пережила Фотия более чем на 10 лет. При жизни Фотия она потратила на восстановления монастыря 700 тысяч рублей, а после его смерти потратила на дела благотворительности около 25 миллионов рублей. Перед смертью она приняла постриг под именем Агнии. Умерла она 5 октября 1848 года на 64 году жизни, в келье настоятеля Юрьева монастыря. Похоронили ее рядом с Фотием.

В годы богоборческой советской власти Юрьев монастырь был разорен, а в 1932 г. советский археолог М.К. Каргер осквернил прах Фотия и Орловой-Чесменской. Усыпальница была вскрыта, а останки разметаны по всему склепу. По преданию, верующие сохранили прах Фотия и погребли его в отдельной могиле, которая сохранилась по сей день.

Сочинения:

Архимандрит Фотий (Спасский). Автобиография Юрьевского архимандрита Фотия * *Русская старина. 1894. Т.81. № 3-5; Т.82. № 7, 9, 10; 1895. Т.83. № 2, 3; Т.84. № 7, 8, 11, 12; 1896. Т.87. № 7, 8.

Список литературы

Иоанн (Снычев), митр-т. Жизнь и деятельность м-та Филарета. Тула. 1994.

Карнович Е. Архимандрит Фотий. Настоятель новгородского Юрьева монастыря ** Русская старина. 1875. №№ 7,8.

Кондаков Ю.Е. Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1802-1825). Санкт-Петербург. 1998.

Кондаков Ю.Е. Архимандрит Фотий (1792-1838) и его время. СПб., 2000.

Миропольский С. Фотий Спасский, юрьевский архимандрит ** Вестник Европы. 1978. №11,12.

Морошкин И. Архимандрит Фотий * *Русская старина. 1876. №10.

Попов К. Юрьевский архимандрит Фотий и его церковно-общественная деятельность * *Труды Киевской Духовной Академии. 1875. №№ 2,6.

Пыпин А.Н. Исследования и статьи по эпохе Александра I. Пг., 1916. Т.1: Религиозные движения при Александре I. 1916.